Но обстоятельства и окружение благоволили Индире в начале ее карьеры. В итоге она стала премьером – со всеми громкими успехами и не менее трагичными провалами в политике. В частности, нездоровые прецеденты в правительстве и в среднем эшелоне индийских чиновников вызвало продвижение Индирой своего старшего сына Раджива. Это только с одной стороны. Но с другой, по мнению ряда авторитетных современных индийских и западных историков, политиков, Раджив, с его способностями, был достоин занимать высокие государственные должности. Это он доказал при жизни, пока не был террористически убит, как и его мать Индира.

С династическими устремлениями Индиры сравним этику старого и мудрого Махатмы Ганди, который никогда не выдвинул ни одного из своих детей – хотя бы под предлогом, что они могли бы ему помогать в его огромной государственной и политической работе. Никто из его детей не стал министром, хотя они и обладали способностями государственных деятелей. Зря загубленные для народа таланты? Может быть. Но в данном случае для Махатмы семейная этика, опасение вызвать пересуды и сплетни в народе оказались выше блага для страны, которое могли бы привести его дети.

Другая важная черта характера Индиры, приведшая ее к гибели, – неумение вовремя принимать бесповоротные решения, даже если они болезненны в своих косвенных последствиях. „Один из наиболее упорных мифов об Индире Ганди заключается в том, что она была очень решительным и твердым правителем, – пишет скрупулезный исследователь ее биографии С. Джилл. – На самом деле она всюду избегала принятия твердых решений.

Она действовала твердо, только когда ее прижимали к стенке либо если кто-то из находящихся поблизости пытался лишить ее власти. Что касается радикальных реформ, она следовала линии наименьшего сопротивления и обычно очень беспокоилась о том, чтобы не задеть чьи-либо корыстные интересы. Единственной критической ситуацией, в которой Индира действовала согласно системе, решительно и в соответствии с намеченным планом, был бангладешский кризис. И в этом случае она получила блестящие результаты“.

Поступи она с Пенджабом в самом начале правления, как поступила в бангладешской ситуации, то есть выработай надежный план мирного урегулирования проблемы во всех ее многочисленных аспектах, наверняка не было бы трагической операции „Голубая звезда“ и рокового утра, когда два изменника из охраны выпустили в нее двадцать пуль.

С трагическими событиями были связаны и траурные дни после гибели И. Ганди. Злой рок словно продолжал преследовать ее душу и после смерти. В своем первом обращении к народу сменивший на посту погибшую мать Раджив Ганди призвал нацию к примирению, хотя бы временному. „Она была матерью не только для меня, но и для всех вас, мои соотечественники, – говорил Раджив. – Ничто так не оскорбит душу Индиры, как акты насилия в какой-либо части страны“. Но насилие произошло.

Среди индуистов тоже нашлись фанаты, люди, захотевшие отомстить сикхам за смерть своей единоверки, бывшей премьер-министром. Поначалу они устроили единичные погромы сикхских семей. Угроз не миновали и сам президент страны Гиани Заил Сингх, и его пресс-секретарь Тарлочан Сингх, которые тоже были сикхами! В машину президента толпы индуистов кидали камни, когда он ехал к медицинскому институту. А машину его пресс-секретаря разбили и подожгли. Это было зловещее предзнаменование.

На следующий день, 1 ноября, в стране произошел настоящий погром. Только в столице, в Дели, были убиты 2733 сикха. Кто-то из экстремистски настроенных членов правительства распространил клеветническое заявление, будто погромы вызваны негодованием народа по поводу того, что сикхи „праздновали убийство Индиры“. Это было далеко не так. Если кто из сикхов открыто и радовался, то это были единицы безумцев, не понимавших, что они возбуждают ярость поклонников Индиры.