Хотя надо признать, что этот привет из чужого прошлого не вызвал добрых чувств и у меня. Из глубин чужой неповоротливой памяти поднимался образ странноватого долговязого и нескладного парня, беззаветно, а точнее, до безумия глупо и назойливо влюбленного в подругу детства.

Кстати, от этой занозы Лира избавилась еще до моего появления. Что могло быть проще, чем ударить в самое больное место человека, зная его с самого детства? Оказалось, достаточно сунуться с показной защитой в тяжелый для него момент, чтобы наивный слюнтяй, как девчонка мысленно называла Орлея, сделал все сам. Даже сейчас, копаясь в чужих воспоминаниях, я чувствовала мрачное торжество сопливой манипуляторши, когда она услышала долгожданное: «Девка!»

Когда солнечные лучи пробились сквозь щель между шторами полога, я не только разобралась с доставшимся наследством, но и успела кое-что опробовать. Новая магия повиновалась великолепно. И память тела тоже оставалась со мной: заученные девчонкой пассы получались словно сами собой. К рассвету я уже сумела зажечь магический огонек, потушить его, от души помотать в воздухе подушку и устроить прямо на кровати маленький потоп, прожечь в простыне дырку просушивающим заклятием и починить ее. И ничто из этого не носило даже намека на потустороннюю зелень – извечный признак особой магии некромантов.

К счастью, мои упражнения остались незамеченными соседкой по комнате. Представив, какой крик она бы подняла, я тихонько рассмеялась. «Мери точно потащила бы меня в медицинский корпус. Сразу в отделение для душевнобольных, если тут такое есть. Впрочем, у меня еще будет не один шанс туда отправиться…»

Смеяться сразу расхотелось. Зато заработала голова, и я наконец сумела окончательно отделить свои собственные воспоминания от чужих. Сказалась привычка хорошо планировать свои действия, не позволившая мне много лет назад скатиться до борделей в Нижнем городе и сгинуть там, на что, без сомнения, рассчитывали мои драгоценные родственнички.

К завтраку я уже успела в общих чертах прикинуть, что делать дальше. Озаботиться собственным будущим стоило немедленно. Но планы глупой девчонки меня, за редким исключением, не устраивали совершенно. Тот же Рой Корве мне, в отличие от бывшей хозяйки тушки, не нравился вовсе. Заносчивый золотой мальчик, вообразивший, что ему все дозволено. Насмотрелась я на таких в обители. Фу!

Впрочем, не интересовали меня матримониальные планы не только предшественницы, но и ныне здравствующих интриганов вроде ректора Темлоя. Куда-куда, а замуж я в ближайшие тридцать лет точно не собиралась.

Единственное, в чем я была согласна с канувшей в Бездну дочерью торговца, это отсутствие в моем будущем окружении Виктора Орлея. Слабаков я не переваривала, пожалуй, еще сильнее, чем золотых родовитых мальчиков.

– Лира! – вывел меня из задумчивости настойчивый возглас.

Я спохватилась, вспомнив, что теперь меня зовут именно так, и подняла голову.

– М-м-м?

– Ты на завтрак не идешь? – спросила Мери, задержавшись у двери.

– Нет, – покачала головой я. – Не очень себя чувствую.

– А… – Она понимающе кивнула, но, выходя, все же бросила через плечо: – Проводить тебя в больничный корпус?

– Нет, спасибо. Я сама схожу, – мотнула подбородком я. И, дождавшись, когда дверь закроется, проворчала: – Как только узнаю, где такой корпус построили.

С памятью моей предшественницы действительно начинались проблемы. Все то, что мне удалось вспомнить в первые часы, никуда не делось, а вот новые воспоминания вытаскивать становилось все труднее. Если события и лица еще не так, то планы или какие-то внутренние ощущения Лиры Мэй подернулись дымкой.