А теперь вывод самих Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова: «Устанавливается некоторая вариантность семантем “лось” и “антилопа” при неопределенности первичного значения, характерного для общеиндоевропейского (в отличие от основы *el-en-, общеиндоевропейское значение которой определяется однозначно как “олень”). Первичное общеиндоевропейское значение слова *el-k^>[h]– (“лось”, или “антилопа”, или вообще “рогатое бурое животное”, отличное от “оленя”) может быть определено лишь при учете всего комплекса условий территории первоначального обитания носителей индоевропейских диалектов» [1, с. 518].

Кажется, в логике такая ошибка называется логический круг. Если для определения «первичного общеиндоевропейского значения слова» необходимо знать, где находилась общеиндоевропейская прародина («значение может быть определено лишь при учете всего комплекса условий территории первоначального обитания носителей индоевропейских диалектов»), то это «первичное общеиндоевропейское значение слова» нельзя привлекать для определения местоположения самой прародины. Но…

«Такой сравнительно южный характер экологической среды индоевропейской прародины, предполагаемый на основании данных о географическом ландшафте и растительности, подкрепляется анализом общеиндоевропейских названий животных: *ŭlk^>[h]o-//*ŭlp^>[h]– “волк”, *Hr_>ot^>[h]k^>[h]– “медведь”, *p^>[h]ars-//*p^>[h]art”– “барс”, “леопард”, *leŭ- “лев”, *leŭk^>[h]– “рысь”, *ŭl-o-p^>[h]-ek^>[h]-(ā) “лиса”, “шакал”, *q^>[h]ŭep^>[h]– “дикий вепрь”, “кабан”, *el-(e)n-//*el-k^>[h]– “олень”, “лось”, “антилопа”, *t^>[h]aŭro- “дикий бык”, “тур”, “зубр”, *k^>[h]as-(no-) “заяц”, *q^>[h]e/op^>[h]– “обезьяна”, *ĭeb^>[h]-//*Heb^>[h]– и *leb^>[h]-ont^>[h]-//*leHb^>[h]o- “слон”, “слоновая кость”, *og^>[h]oi-//*ang^>[h]oi- “змея”, *mūs- “мышь”, *k^>[h]ark^>[h]ar- “краб”, *mus- “муха”, *lūs- “вошь”, *g^>[h]nit”– “гнида”, *d^>[h]ĝ^>[h]ū- “рыба”, *Hŭeĭ- “птица”, *He/or- “орел”, *k”er- “журавль”, *k^>[h]er- “ворон”, *t^>[h]et^>[h](e)r- “тетерев”, *(s)p^>[h]ik^>[h]o- “дятел”, “маленькая птичка”, “зяблик”, *ĝ^>[h]ans- “водяная птица”, “гусь”, “лебедь”. Некоторые из этих животных (*p^>[h]ars-//*p^>[h]art”– “барс”, “леопард”, *leŭ- “лев”, *q^>[h]e/op^>[h]– “обезьяна”, *ĭeb^>[h]-//*Heb^>[h]– и *leb^>[h]-ont^>[h]-//*leHb^>[h]o- “слон”, “слоновая кость”, *k^>[h]ark^>[h]ar- “краб”) специфичны именно для южной географической области, что исключает Центральную Европу в качестве возможной первоначальной территории обитания индоевропейских племен» [1, с. 867].

В общем-то, Центральная Европа нас не слишком интересует. Украина – это скорее Юго-Восток Европы. Относительно крабов и антилоп вроде бы уже разобрались. Остались шакалы, леопарды, львы, обезьяны и слоны.

Между прочим, сами Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов пишут: «Слово со значением “слон”, “слоновая кость”, как и рассмотренные выше названия “леопарда-барса”, “льва”, “дикого быка-тура” и “обезьяны”, является, очевидно, ближневосточным миграционным термином, обнаруживаемым в ряде ближневосточных языков, в частности семито-хамитских» [1, с. 524]. Л. А. Лелеков задает резонный вопрос [133, с. 33]: «Говоря о распространении в праиндоевропейской фауне южных видов, Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов включают в нее и слона. Однако сам Вяч. Вс. Иванов в 1977 г. убедительно показал, что индоевропейские названия слона порознь заимствованы извне и не восходят к единой праформе [135]. Откуда же под тем же самым пером возник праиндоевропейский слон в 1980 г.?»