Яблонев не был зарегистрирован ни в одной социальной сети, и, услышав об этом в первый раз, я едва успела поймать свою челюсть до падения той в сугроб. Князь оказался ярым противником этой «плоской обнажёнки и притворства», и вообще не хотел иметь ничего общего с «добровольной выдачей собственных данных». Позже Ирка объяснила, что такой политики придерживаются все практикующие. Подобная скрытность помогала им избежать различных сумасшедших, сталкеров и прочих троллей, не говоря уже о излишней известности.

В нашем двухчасовом споре о веке компьютерных технологий и необходимости идти в ногу со временем я обозвала Влада параноиком-неандертальцем, а в ответ темный заявил, что от интернета и всех гаджетов вместе взятых больше проблем, чем благ. Наша дискуссия была прервана звонком мамы и вопросом, где это меня носит в пол-одиннадцатого ночи, так что пришлось остановиться на ничьей. Вру. Он и это свел в свою пользу, сказав: «Видишь? Не будь телефона, твоя мама не оборвала бы нашу прогулку». Говоря, что спор станет нашим спортом, Влад конечно же был прав, в чем я не спешила ему признаваться. Еще чего.

Закатив глаза и подавив очередной зевок, я лениво скользнула взглядом по аудитории, без труда выявляя занятия одногруппников. КуКурятник погряз в разговоре в сети, изредка прыская от смеха и оборачиваясь друг к другу. Наверняка рассматривают и обсуждают чьи-то фотки. Еще пара девчонок слушала музыку, прикрыв волосами наушники, но мой острый слух все равно улавливал ритм композиций, хотя слов не различал. Несколько ребят читали электронные книги, кто-то громко бил по клавишам ноутбука то ли печатая лекцию, то ли во что-то играя.

Позади нас с Иркой Маришка Богатырева и Нинка Алферова играли в морской бой, то и дело хихикая и используя «кодовые» шуточки, известные им одним. Разок обернувшись на них и наткнувшись на озорные улыбочки, я сама ухмыльнулась, понимая, что слово «пенис», явственно прошептанное пару мгновений назад, мне не послышалось. Сообразив, что их разговор не настолько тихий, как могло казаться, девчонки залегли на стол в беззвучном приступе хохота, толкая друг друга локтями. Покачав головой, я отвернулась от них, натыкаясь на взгляд Ярославы Самойловой.

Девушка смотрела куда-то мимо меня. Скорее всего, в окно, на метель, идущую уже второй час. Помотав головой из стороны в сторону, я привлекла ее внимание и взглядом спросила, все ли в порядке. «Несмеяна» кивнула в ответ и отвернулась, уткнувшись в тетрадку.

– Тебе не кажется, что Самойлова стала еще мрачнее? – тихо спросила я у Ругаловой.

– Кажется, – согласилась подруга. – Меня вообще от нее холод пробирает.

– Это как?

– Просто рядом с ней мне неуютно, – поморщилась Ирка.

Чуть подумав над ее словами, я рассудила, что это вполне закономерная реакция на человека, который никогда не улыбается. Людям нравится видеть эмоциональную отдачу, а со стороны Самойловой ее почти не бывает, а уж в положительном ключе и вовсе никогда.

– А мне нормально, ничего такого, – пожала я плечами.

– Это потому что я чувствительней к эмоциям окружающих, – не преминула Ирка указать на свою светленькую способность.

– Ты же знаешь, я еще ничего ему не ответила.

– Я знаю, что он уже впился в тебя своими вороньими когтями, – отрезала подруга.

– Иди к черту, – беззлобно отмахнулась я на ее уже ставшее привычным бурчание.

– Меня к нему не пустят, – хмыкнула Ругалова и, переглянувшись, мы прыснули, прикрыв рты руками.

– Ты сейчас к Леше? – спросила я, когда пытка под названием «четвертая пара» наконец-то подошла к концу и нас отпустили.