– Пытаюсь выпить, хочет, в карты поиграем, ему какое дело? Что, кроме смерти, мне он может предложить?

Пусть смотрит, как русский с честью умирает. Молча генерал покинул клетку, оставив неприятелю поднос. Потом отдал распоряжение, кого-то вывели во двор. Похоже, это был японец, в форме без погон. А впрочем, кто их разберёт, богата азиатами земля. Чувствую, видение теряю, ирония опасна для меня. Растратчик, казнокрад и вор. Таков был смысл приговора, несчастный на коленях, всё лицо в слезах, молчал. Протянутые связанные руки, и просто, безучастно своей казни ждал. Напротив переводчик оживлённо переводил всё русским:

– Сегодня, я вас поздравляю, честь выпала увидеть вам приём, доступный самураям. На взлёте меч срубает кисти и, опускаясь, голову снесёт. Есть у него красивое и древнее название. Он грациозен и изящен, лёгкий, словно бабочки полёт.

Какая красота возможна в смерти? От холода всё съёжилось в моей груди. Одно мне придаёт покой – это всё видение. Я безучастный зритель, весь смысл, вся истина, главное – не потерять контроль эмоций где-то впереди. И из всего кошмара запомнилось одно: взлетели срубленные кисти, и покатилась одиноко голова. Потом она остановилась, сверху павшие ладони словно уши закрывали. Будто кто, закопанный по шею в землю, с немым вопросом: «Что же наделал я?» Потом сам генерал, что казнью правил, кровавой саблей указал тому, кому поднос он подавал, на место рядом с павшим телом. И переводчик с той же хитрою ухмылкой, мыслями своими упиваясь, переводя, им от себя сказал:

– Кажется, вы генералу, как это на русском, полюбились? Каждому из вас даёт он шанс с оружием в руках или казненным умереть. Честь отстоять или безропотным скотом попасть под пули.

Господи, а сколько пафоса! А превосходство и презрение сочит сквозь все движения его! И этим он похож на кучерявого солдата. Роднит не кровь, роднят их чувства. Но сам себя ловлю на осуждении, и этим видение свое я удержал. Из разговоров пленных меж собой узнал, что кучерявого зовут Евгений. Уставился японский палец на него.

– Всё это будет на одном условии, если пройдёт он через такую казнь, что видели сегодня, ведь он не воин, господин Кародо ему позволит свою карму просмотреть». И замер говоривший в почтеннейшем поклоне. В смятении Евгений, наверное, близость смерти, всех трезвит.

– Что он говорит? Понятные как будто бы слова, но, что о чём, мне не понять?

Ему ответил человек, соратник по оружию. Он крепко сложен, в плечах косая сажень. Уверенность в себе, в своей же силе. Такому лишь бы воевать.

– Он говорит, что если вы, Евгений, пройдёте через казнь, то они позволят с оружием в руках за вас нам отомстить. Поверьте мне как старому вояке, тварь узкоглазую приятно будет наказать. Своею саблей я ему такой полёт устрою.

– Понятно, Михаил, а вы что все молчите? Ну, Юрка-то понятно, он ещё малец, а вы, Никита?

– А что я, будь у меня мой револьвер, пусть даже на дуэли, его бы однозначно пристрелил. А всю оставшуюся обойму в этих тварей разрядил. Хоть семь убитых мной японцев вместо цветов вам на могилу положил.

Внешне худощав, усики, бородка, но внутренне мне не понятен человек, Никита

– А вы, Борис?

Вот этот мне знаком, таких, по жизни много повидал. Отцом скинхедов я б его назвал, судя по ответу.

– Дайте мне только шанс, Евгений Петрович, вы же знаете моё отношение к этим косоглазым. Я этих нелюдей всей своей душой ненавижу, мочил их везде, где можно и нельзя, и мочить буду. До самой моей смерти. Да я его зубами загрызу, даже если у меня не будет оружия. Господи, когда же земля наша русская освободится от всей этой погани. Русская земля должна принадлежать только русским.