– В чем будут заключаться мои обязанности на практике?

– Никаких обязанностей, Лина. Магия на этой практике тебе не пригодится.

Ректор бросил на меня выразительный взгляд. Я вспомнила, как жалко выглядела вчера в его кабинете, но не смутилась:

– Тогда… Что я там буду делать?

– Жить, соблюдая ряд правил.

– Каких? – тут же напряглась я.

– Несложных. Я всё объясню тебе в имении. Еще вопросы есть?

В его голосе прорезалось раздражение. Я нервно сцепила пальцы на коленях, но все же ответила:

– Есть. Почему именно я? И к чему такая спешка?

Лицо ректора окаменело, и он холодно сказал:

– Ты оказалась в нужное время в нужном месте. Срочность – требование моей матери. И какая разница?

– Большая, – возразила я. – А вдруг вы так от навязанной родом невесты хотите избавиться? И как только вы представите меня семье, эта красотка мне волосы повыдирает в темной аллее? Или яду в чай нальет…

На миг ректор изменился в лице. Судя по всему, я попала в яблочко. Но он тут же натянул на лицо саркастическую улыбку:

– Яду? Не смеши! Во-первых, прекрати выкать. Для тебя я Эдвин. Во-вторых, мои проблемы тебя не касаются. Я разберусь с ними без твоего участия. Твоя задача – играть свою роль перед моей матерью. Ясно?

– Ясно, – вздохнула я.

– Ясно, Эдвин, – настойчиво произнес он.

– Да, Эдвин, мне всё ясно, – послушно повторила я.

На этом разговор увял. И вскоре я забыла обо всем – мы приехали в лавку готового платья.

Меня поручили портнихам, и всё, что я делала пару следующих часов – это вздыхала с восторгом и хлопала глазами. Несколько строгих повседневных нарядов, тончайшие сорочки и белье – такого у меня никогда не было. К ним прилагались притирания и комплект украшений. А главное…

Два часа спустя я вышла из лавки через задний ход в самом красивом платье, которое я когда-либо надевала. Белый кружевной лиф, подол из нескольких несколько слоев молочного шелка со вставками из того же кружева… Волосы мне снова собрали, добавили в прическу живые цветы и закрепили фату.

Чувствовала я себя странно. Одновременно внутри меня разливалось ликование. Конечно, как и всё девушки, я мечтала о свадьбе, красивом платье и прекрасном принце для полного комплекта. Но жизнь мне быстро объяснила, что мечты останутся мечтами. А мои цели не простирались дальше, чем выжить и получить диплом.

И вот теперь я переступила порог одной из церквушек на окраине под руку с ректором Артейской Академии, одним из самых завидных женихов этого города. Марьяна бы от зависти умерла, если бы видела меня сейчас…

Церковь была пуста – подозреваю, об этом позаботился Эдвин. И только когда впереди замаячил алтарь, я вдруг поняла, что кое о чем забыла.

Словно в ответ на мои мысли внутри появился легкий зуд. То, что я так тщательно скрывала, реагировало на ауру этого места. Точнее, на защитные артефакты в основании алтаря. Я почувствовала, как дрожат пальцы. Эдвин удивленно покосился на меня и крепче стиснул мою ладонь.

– Волнуешься? – шепнул он.

Я выдавила улыбку и молча кивнула. Да-да, волнуюсь. Только вовсе не из-за свадьбы. Скорей бы покинуть это здание. Жара я пока не чувствую, печать спит. Но чем быстрее мы уйдем, тем лучше.

Я затормозила чуть раньше, чем следовало. И встала как вкопанная. Эдвин выглядел немного удивленным, но не стал заставлять меня делать еще один шаг. Толстый и лысый священник в светлой рясе удивленно воззрился на нас. Судя по красному лицу, святой отец был далек от добродетели, и ночь провел в возлияниях. Интересно, сколько заплатил Эдвин, чтобы этот тип держал язык за зубами?

Судя по всему, много. Старик пожал плечами, сделал шаг вперед и начал гундеть ритуальные фразы. Как назло, медленно и монотонно. Зуд внутри не угасал и хотел превратиться в жар. Я поглядывала на защитные артефакты за его спиной и молилась только об одном – чтобы всё скорее закончилось. Когда наступила тишина, я не сразу сообразила, что все ждут моего ответа. В глазах Эдвина уже вспыхнуло подозрение. Я поспешно выпалила: