Ткачук вела занятия хорошо: уверенно, спокойно, будто занималась этим не один десяток лет. Да и выглядела весьма и весьма. А упыри любят посмотреть на красивое. И если решат не только посмотреть, но и пощупать, так она им аккуратненько ручки оторвет и себе на ожерелье нанижет. Очень достойная девушка.

— Таким образом, — звучал четкий голос Ткачук, — каждое из созданных вами заклятий — это произведение воли, знаний и желания. Если чего-то не хватает, результат вас никак не порадует. Поэтому каждый раз, решаясь что-либо воссоздать, даже будучи абсолютно уверенными, стоит перепроверить еще раз любое действие. И неважно: вы первокурсник или видавший виды злыдень.

Она что-то еще говорила, но Вий-Совяцкий не вникал. Тихо встал, прошел возле стеночки и остановился у выхода. Глянул на резко смолкшую Ткачук.

— После пар подойдите ко мне, Александра Евгеньевна.

В карих глазах плеснулось удивление, но голос прозвучал на удивление ровно:

— Как скажете, Павел Константинович.

Из злыдневской аудитории он выходил в приподнятом настроении. Глянув в окно, заметил второй курс характерников и Ярослава Дожденко, строго отчитывавшего какого-то разгильдяя. С любопытством посмотрел еще немного, как разгильдяй вернулся в строй, а Дожденко вдруг резко перекинулся огромным серым волчарой. Девочки дружно вздрогнули, мальчишки вытянули шеи, рассматривая своего куратора. Вий-Совяцкий облокотился на подоконник. А что? Дожденко — парень перспективный, комиссию можно завести и к нему. Тут с лишними вопросами вряд ли полезут.

Послышался цокот каблучков, лавандовый аромат коснулся ноздрей.

— Павел Константинович? — приятно произнес грудной глубокий голос.

Солоха. Хороша чертовка. Вий-Совяцкий даже несколько жалел, что жениться уже поздновато. Вот уж ведьма, так ведьма. Он обернулся:

— Да-да?

Солоха надела бордово-красный брючный костюм, удивительно подчеркивавший ее формы, но при этом не лишавший университетской строгости. Черные волосы убраны в косу, серые глаза чуть прищурены. Губы, прям черешенка спелая, по цвету не отличаются от брошки, приколотой к лацкану пиджака. В руках папка с документами и маленький оберег в виде веничка. Чтоб, значит, неугодные бытовые чары сметать.

— Хочу спросить вас про практику, Павел Константинович, — произнесла она. — Мои девицы уже вот-вот получат сертификаты, им нужно побывать на шабаше.

Настроение мигом испортилось. Это он как-то забыл. То есть, не совсем забыл, просто попытался засунуть в самый дальний угол, потому что Лысая гора и так местечко не из приятных, а сейчас — особенно.

— И какие же у вас варианты? — невозмутимо поинтересовался он. Солоха не смутилась, только улыбнулась. Вот же дурак Гришка, такую бабу упустил! Подумаешь, что не стихийница! Ведь это еще тот вопрос. Могущественная ведьма может родить такого ребеночка, что всех за пояс заткнет. Но тот больно принципиальный: так нельзя, надо по закону предков. А предки… что предки? Может, в их время просто таких роскошных ведьм не было? Вот они всякое и понаписывали!

— Лысая гора, — чуть пожала она плечами. — Я, конечно, разведывала про Каменную могилу, только там наших мало. Да и не факт, что захотят возиться со студентками. А на Лысой горе уже все налажено, — Солоха улыбнулась, — там уже вся нечисть меня знает.

— Знает-то знает, — проворчал Вий-Совяцкий, — а как появится тот, кто нам не нужен?

Солоха мигом посерьезнела. Она прекрасно понимала, что в этот раз практика на Лысой горе может закончиться чем-то очень нехорошим.

— Но иного выхода нет, — тихо сказала она.

— Нет, — мрачно отозвался Вий-Совяцкий, — поэтому хотим мы этого или нет, а придется нам после комиссии заняться этим вопросом вплотную.