Призрачный Цимбалист, в мире людей известный, как Богдан Сказкив, теперь появлялся в университете без видимых на то причин и устраивал непотребства всякого рода. Какие именно — никто не уточнял, однако все прекрасно знали, что непотребства имелись высшего уровня.

Куратор группы 1М — Чугайстрин Андрей Григорьевич, неким образом сын вышеупомянутого Григория Любомировича — на приватной беседе с ректором поднял вопрос ребром об исчезновении своей студентки, однако…

— … не получил вразумительного ответа, — пробурчал я, залпом опрокидывая стакан минеральной воды.

Порой в мае случаются такие денечки, что, кажется, на порог явился сам июль. Одежда неприятно липла к телу, на лбу выступила испарина. Уф, у нас такое очень редко, все же районы посевернее. А тут — здрасте! Ждали лето? Так я пришло.

Горпына Петровна сделала вид, что еще несколько секунд назад не она жарко выкладывала сплетни, которые бодро маршировали по всему университету.

Из этого всего меня волновали две вещи: Дина и Дымок. С отцом никак не получалось связаться. Уму непостижимо просто — зачем он забрал девочку? С другой стороны, выводы делать я не спешил. У отца явно были причины так поступить. Вопрос, конечно, что надо было бы и меня предупредить. А вот Дымок…

Я кивнул стакану с яблочным соком, и тот сам придвинулся ко мне.

Дымок волновал не меньше: этот паразит вымахал до размеров, что даже удавился бы от зависти тигр. В целом, вел себе прилично, шкодил строго после обеда по средам. Но как по закону подлости именно в это время Дымка встречал Дидько. Причем, ловил на горячем. В результате начинались крики, вопли, беготня и душераздирающее «кто привел сюда котика?».

Учитывая, что Дидько прекрасно знал, за кем именно увязался котик, вопрос носил чисто риторический характер. Почему Дымок становился все больше и больше — загадка для всего университета.

Присев в уголочке, я бездумно уставился в окно. Осторожнее надо с животными, а то потом хлопот не оберешься. Впрочем, уже. Несказанно радовало, что обаяние прыстрастника сходило на нет. Бурный восторг у женского пола я вызывал уже не в таком объеме, как сразу.

В столовую вошел хмурый Ярослав. Даже не просто хмурый, а какой-то замученный. Я поднял руку и помахал ему. Слава богу, столовая была полупустой, поэтому он сразу увидел меня и направился к угловому столику.

— Уф, мама, роди меня обратно, — простонал он, рухнув напротив. — Как меня все достало!

— Что случилось? — поинтересовался я. — Выглядишь, будто каждую ночь тебе Вий-Совяцкий снится.

Ярослав запустил руки в рыжие волосы и помассировал виски:

— Знаешь, он это и делает. А еще потом добавляет наяву.

— У-у-у-у-у, — сочувственно протянул я, — что, группа совсем отбилась от рук?

Ярослав только вздохнул:

— Пока мотался между твоими и своими, не смог уследить за некоторыми балбесами. В результате маемо, що маемо. Семь экзаменов…

Я даже не знал, что сказать. У моих всего три, и то столько головной боли, что не знаешь куда бежать. А тут… М-да, не повезло. И лучше не думать о том, что ждет мою группу в следующем году.

— Вий-Совяцкий должен доплачивать вообще-то, — пробормотал, допивая свой сок, — ты же тянул две группы.

— Ну… — как-то неуверенно протянул Ярослав, — он обещал мне какую-то премию. Возможно, к пенсии дождусь. Две гривны в подарочной упаковке.

— Две гривны — это много, — хмыкнул я.

Ярослав только покачал головой и вдруг спросил:

— Ну, что, уже трепещешь перед практикой на Лысой горе?

Удивлению не было предела. Я озадаченно уставился на собеседника. Так комиссия все же решила не ставить нам палки в колеса и дала добро махнуть на Лысую гору даже с первокурсниками?