Следующим потрясением для Коробкина стал развод. Он-то собирался лихо отсудить себе ребенка, используя деньги и знакомство с влиятельными людьми. Судья, простоватая на вид, усталая женщина, как-то очень спокойно наплевала на все телефонные звонки, посулы, записочки от начальства, намеки и угрозы и решила дело в пользу Виктории.
Окончательно добит Коробкин был тем, что из его роскошной квартиры Вика забрала только самую необходимую одежду и несколько детских игрушек. Не потребовав раздела имущества, не заявив прав на джип, шубы, драгоценности, она лишила Кирилла возможности отказать ей. А ему так хотелось, избавив жену от любимых вещей, напомнить бунтарке, из какой убогой бедности он ее вытащил.
Проиграв сражение с упрямой блондинкой, потерпев позорное фиаско, Кирилл пообещал, что превратит жизнь Виктории в ад. И сдержал обещание. Два раза он похищал ребенка из детского сада и увозил его в другой город. Возможно, он не чаял души в сыне. Но к светлому чувству отцовской любви примешивалось страстное желание отомстить Виктории за своенравие и вольнодумство.
Вернув сына после второго похищения, Виктория исчезла. Коробкин метался по городу, оглашая улицы рычанием и проклятиями. Бесполезно – Вика и Данила испарились. Ее родители пожимали плечами – дочь не оставила адреса. Через полгода Коробкин обнаружил беглецов в Новосибирске…
…От нахлынувших воспоминаний Викторию оторвал писк мобильника. Телефон надрывно пищал, как пушистый суточный цыпленок в поисках курицы-мамы и пропитания. Мелодии на мобильнике Алисы Горностай, очевидно, не повторялись. Каждый раз звучал новый сигнал.
– Ну надо же, какие мы изысканные! – сказала Виктория. – Да.
– Алиса Витальевна, здрасте, – быстро затараторила трубка. – Это я. Я сижу в «Лимоне». Тут яйца подвезли, и почти все – нестандарт. Я откажусь. А шоколад с фабрики – ну явно не шестьдесят шесть процентов какао, а ведь заказывали. Утром подъедете, а? Я понимаю, вы собирались в отпуск, но…
– Нет, – отказалась Вика. На мгновение она задумалась: признаться ли, что она не та, за кого ее принимают. Но у ее собеседника явно и так было нелегкое положение – он умудрился залезть в лимон, яйца у него были нестандартными, шоколад – некондиционным. Что могло быть хуже? Виктория решила не грузить мужчину своими проблемами.
– Думаю, вы справитесь без меня.
– Ладушки! – согласилась трубка. – Буду справляться без вас. А когда подъедете?
– Посмотрим, – туманно пообещала Вика.
Ровно через пять секунд мобильник вновь потребовал к себе внимания.
– Так нечестно! – возмутилась Вика. – Я не Алиса! Я не смогу вам помочь. Мне бы с собой разобраться! Считайте, что Алиса Горностай в отпуске.
И отключила телефон.
Глава 6
Два созданья славно трудились в офисе «Поможем!» ранним апрельским утром. Одно было Машей, другое – пирожным с шоколадным кремом.
Да, сегодня Аполлинария точно превратилась в пирожное, иначе как объяснить плотоядные взгляды, постоянно посылаемые в ее сторону Марией?
Маша стукнула по клавиатуре, вздохнула, подвигалась в кресле и вновь с вожделением посмотрела на подругу. Ей ужасно хотелось поговорить. С тех пор как Лиза Виноградова[3] уехала во Францию, Мария лишилась аудитории для обсуждения сердечных вопросов. А в последнее время столько всего произошло!
С Полиной тоже можно было обсуждать сердечные вопросы, но с уклоном в чистую физиологию, как с врачом-кардиологом. Маша знала – буквально через неделю Полина улетает с Николашей в Мюнхен. Тревога за ребенка и страх перед операцией мрачной тенью отпечатались на лице Полины. Приставать к подруге накануне этапного события в ее жизни, грузить рассуждениями о взаимоотношениях полов было негуманно.