– Нет, – всхлипнула та еще раз, обращаясь скорее к себе самой. – Только не сегодня, прошу вас, ну пожалуйста…

– Тебе нечего стыдиться, Эйнджи, – негромко произнесла Кейт, стоя рядом. Впрочем, от любых физических контактов она воздержалась. – У тебя был тяжелый день. На твоем месте я бы тоже расплакалась. Но я поплачу позже. Не слишком хорошо умею это делать. Из носа начинают литься сопли, смотрится отвратительно.

– А почему я не могу поехать с вами?

Вопрос, словно крученая подача, прилетел откуда-то с левого поля и больно огрел Кейт по виску. От неожиданности она на миг остолбенела. Можно подумать, эта красотка всю жизнь прожила дома! Как будто никогда не ночевала у чужих людей. Да она уже черт знает сколько времени болтается на улице. Одному богу известно, почему до сих пор жива. И вдруг нате вам! Возьмите меня к себе… Нет, это полная бессмыслица!

Прежде чем Кейт успела ответить, Эйнджи тряхнула головой, вытерла рукавом куртки слезы и громко втянула воздух. Первое окошечко, через которое можно было наладить контакт, захлопнулось, и на лицо вернулась каменная маска.

– Ладно, проехали. Можно подумать, вас колышет, что будет со мной.

– Эйнджи, если бы мне было все равно, я бы не тратила время на эту работу.

– Ну да, конечно, как я забыла! Это ваша работа!

– Послушай, – устало обратилась Кейт. Сил, чтобы спорить, уже почти не осталось. – Это лучше, чем спать где-нибудь в картонной коробке. Потерпи пару дней. И если станет совсем невмоготу, я постараюсь что-нибудь придумать. У тебя есть номер моего телефона. Звони, если вдруг понадоблюсь. Честное слово, в любое время, я всегда на твоей стороне. Утром заеду.

Эйнджи ничего не ответила, лишь продолжала стоять с насупленным видом – вся какая-то крошечная в джинсовой куртке с чужого плеча.

– Постарайся поспать, слышишь? – негромко сказала Кейт и вышла, оставив девушку стоять все там же, посреди комнаты. Эйнджи тупо смотрела в окно, на огни соседнего дома. От этого зрелища почему-то защемило сердце. Как, однако, символично: бездомный ребенок, который никому не нужен, заглядывает в окна чужих домов..

– Вот почему я не работаю с детьми, – сказала она, вернувшись домой, коту. – Они, того гляди, испортят мою репутацию железной леди.

Тор замурлыкал и перекатился на спину, подставляя живот, чтобы хозяйка его почесала. Кейт послушно выполнила просьбу. Было приятно погладить живое существо, которое на свой кошачий лад любило ее и ценило. Почему-то она тотчас подумала об Эйнджи Ди Марко, как она лежит в постели, не смыкая глаз, окруженная чужими людьми, и единственная связь с другим человеком, которая хотя бы что-то значила, была ее, пусть косвенная, связь с убийцей.

Не успел Куинн переступить порог своего номера в отеле «Рэдиссон-Плаза», как автоответчик поприветствовал его мигающим зеленым огоньком – кто-то оставил сообщение. Бросив пакет с остатками мексиканской снеди в корзину для бумаг под письменным столом, он позвонил в гостиничный сервис и заказал в номер рисовый суп и сэндвич с индейкой, к которому, возможно, даже не притронется. Желудок до сих пор пытался переварить мексиканскую стряпню.

Он разделся, запихал все, кроме ботинок, в пакет для прачечной, завязал его и оставил у двери. Да, кого-то в прачечной ждет малоприятный сюрприз.

Вода лилась из душа, словно свинцовый град, такая горячая, что градусом больше, и это уже был бы кипяток. Джон намылил волосы и тело, дал воде как следует помассировать плечи, затем подставил под тугие струи лицо и грудь. В голове беспрестанно крутились события дня, причем в произвольном порядке. Совещание, адвокат Бондюрана, гонка в аэропорт, лента, которой огорожено место убийства, – привязанная к стволам кленов в парке, она трепещет на ветру… Кейт…