– Неужели и правда он? – прошептал один.

– Опустить оружие, – приказал центурион и первым подал пример.

За его красной маской не было видно ни тени эмоций.

Он направился ко мне и, остановившись в пяти шагах, произнес:

– Ушам своим не поверил, когда поступил вызов. Мне еще в детстве рассказывали, что вы погибли.

Мне пришлось напомнить себе, что этот офицер наверняка был настолько молод, что еще не родился во время нашей высадки на Падмурак. Вся его жизнь умещалась в промежуток времени от моего прыжка с фаэтона в Ведатхараде до сего дня, а может, даже от того момента, когда я проснулся во тьме в компании Северин и Сириани.

Я промолчал. Тогда центурион преклонил передо мной колено.

– Милорд, мне приказано доставить вас и госпожу к генерал-губернатору Дорру.

– Она не госпожа, – ответил я, переглянувшись с Валкой, не сдержавшей улыбки. – Она доктор.

Я наклонился и поднял сверток Гибсона с книгой и письмом.

– Центурион, мы арестованы?

Он помедлил с ответом, позволив мне многое понять.

– Милорд, вы будете гостями генерал-губернатора.

– Ясно, – ответил я. – Дайте мне немного времени, чтобы собраться. Не хотелось бы предстать перед вашим начальством в неподобающем виде.

– Конечно, милорд.

Бояться не стоило. Несмотря на напряженную встречу, солдаты были с нами обходительны, хотя и конфисковали у Валки пистолет. Мне сдавать было нечего, меч Олорина теперь покоился на морском дне у Фессы. Удивило, что на нас даже не попытались надеть наручники. Хороший знак. Мы ведь не знали, какой именно империи сдаемся. Теплилась надежда, что генерал-губернатор будет ко мне благосклонен и окажется не связан с императрицей и старыми «Львами» или, хуже того, с Капеллой. На тот момент казалось, что эти надежды оправдываются.

Группа солдат осталась, чтобы отогнать «Ашкелон» в космопорт Ээи, а нас с Валкой усадили на небольшой флаер. Сопровождающие не говорили ничего, что не было предписано протоколом. Нас высадили посреди ограниченного высокими каменными стенами двора, который, насколько я помнил, был частью губернаторского дворца.

На стенах стояли патрули в имперских красно-белых доспехах. Такие же солдаты несли караул в коридорах и на крытых колоннадах. Нас проводили внутрь без промедления. Пара попавшихся навстречу логофетов в серой униформе разинули рты, а горничная в черной юбке вытаращила глаза и выронила серебряный поднос.

– Нас считали мертвыми, – прошептала Валка на нордейском.

Я помотал головой. Не важно, считали они так или нет. Дело было в другом: для многих мы являлись персонажами сказок, мифов, легенд. Все равно что Ясон и Медея, вернувшиеся из долгого плавания, или сэр Тристан и Изольда, Кир и Амана. Они бы удивились не меньше, предстань перед ними Тор или Сид Артур.

Один старик в черном офицерском мундире отдал мне честь. Я не отсалютовал в ответ. Не хотел, чтобы он увидел мою изуродованную руку.

Кабинет генерал-губернатора был там же, где и раньше, на четвертом этаже административного крыла, и выходил на угол Передней и Солнечной улиц, где стояло здание Капеллы с зеленым медным куполом и минаретами, украшенными иконами добродетелей. Над ближайшим минаретом сияла белая статуя Великодушного Милосердия, раскинув за спиной ангельские крылья. Гранитный пол в кабинете и встроенные шкафы не поменялись с моего прошлого визита, как и громадный стол из массива черного дерева.

Сменился только человек за этим столом.

В прошлый раз генерал-губернатором была высокая невозмутимая женщина с золотыми волосами и бледными глазами. Я даже имени ее не помню. Она наверняка уже умерла – еще одна жертва мимолетного времени. Ее место занял широкоплечий мужчина с желтой бородой, одетый в белый костюм с красной перевязью. На пальцах блестело множество колец и перстней, как будто он подражал самому кесарю.