Перехватив корзину для белья, она пошла дальше и минут через пять увидела какую-то прачечную. Зайдя внутрь, она обнаружила, что даже просто высушить белье будет довольно дорого. Тогда она вспомнила, что видела неподалеку новую прачечную… «Ённамдон Бингуль-Бингуль» – кажется, так она называлась? Мира вышла и направилась вдоль парка. Давненько у нее не было возможности побыть наедине с собой и своими мыслями… Сейчас даже обычная прогулка с весенним ветерком казалась чем-то волнующим. В приподнятом настроении Мира вошла в прачечную «Ённамдон Бингуль-Бингуль». Цены здесь были ниже, чем в другом заведении. Это стоило того, чтобы немного пройтись. Мира положила одежду Нахи в сушилку, добавила туда ароматизатор, который обещал «фирменный аромат», и нажала на кнопку включения. Машинка была установлена на режим быстрой сушки – придется подождать всего около тридцати минут.

Она медленно огляделась. Освещенная теплым желтым светом, прачечная казалась довольно уютной. Но, что самое главное, здесь никого не было, и Мира могла насладиться одиночеством. И тут из динамиков заиграла песня, которая ей нравилась. Это была песня Nobody группы Wonder Girls, двадцатичетырехлетняя Мира смотрела клип по телевизору, когда еще не было ни YouTube, ни смартфонов. Тело откликнулось на музыку, совершая хорошо знакомые, привычные движения. Указательный палец правой руки вверх, поворот головы направо. Потом левый указательный палец вверх, поворот головы налево. Даже после стольких лет она идеально попадает в ритм! Началась следующая песня, и Мира решила спеть и ее. Она вспомнила концерт, на который попала на университетском фестивале, и запрыгала – пусть и не так, как в молодости, но вновь переживая огненные оттенки своих студенческих дней.

Давненько она не пела так долго, чтобы запыхаться… Переполняемая эмоциями, Мира внезапно расплакалась. Она плакала так же горько и самозабвенно, как Нахи. К счастью, никто не вошел в прачечную, пока Мира давала волю чувствам.

Теперь одежда пахла цветами хлопка – фирменным ароматом прачечной «Ённамдон Бингуль-Бингуль». Нахи довольно уткнулась носом сначала в одеяло, потом в свою одежду. Она даже самостоятельно надела носки и попросила Миру отвести ее на автобусную остановку. Мира, настроение которой значительно улучшилось по сравнению со вчерашним днем, взяла Нахи за руку и вышла из дома. Желтый детский автобус ждал на повороте.

В детском саду вежливо попросили, чтобы родители доводили Нахи до въезда в переулок – мол, сам переулок узкий, автобусу будет трудно развернуться. Мира согласилась, пусть даже в тот момент чувствовала себя неловко. Посадив дочку в автобус, она с улыбкой помахала ей на прощание и вернулась домой. Заметив в гостиной беспорядок, Мира покачала головой и принялась за работу: убрала развивающие карточки и игрушку, с которой Нахи возилась утром, после чего пошла на кухню. Открыв кран, залила водой полную посуды раковину. На поверхность всплыли кости скумбрии, которую съел Учхоль. Голые, тщательно обсосанные кости напоминали выступающие костяшки на ее собственных руках, держащих губку. Эта мысль испортила настроение.

Прибравшись, Мира глубоко вздохнула, пытаясь собраться с силами, и позвонила отцу. Он ответил после нескольких гудков:

– А, Мира, это ты!

– Папа, привет… Как поживаешь?

– Ничего нового, все как всегда. Что-то случилось?

Мира вдруг поняла, что не может обсуждать денежные вопросы с отцом, который работает таксистом в Пусане. Она знала, что ему и так приходся нелегко, особенно в свете новостей о том, что крупные корпорации собираются монополизировать услуги такси. Мира почувствовала себя плохой дочерью.