Всё это время Лейкин без устали общался по телефону. Бросая трубку на кресло, он брал её снова, ибо молчание её не длилось более двух минут. Казалось, всем абонентам мира именно сейчас нужен был олигарх Лейкин. Нестор, слегка прикрыв глаза, наблюдал за ним, вслушиваясь в голос. Прижав трубку к уху на очередном вызове, лицо олигарха менялось, а голос приобретал разные эмоциональные оттенки. Со всеми собеседниками он разговаривал по-разному. Некоторые разговоры представляли собой жёсткую отдачу приказов, во время которых лицо говорящего приобретало зловещие черты разгневанного человека; он повышал голос, перебивал и переходил на откровенно менторский тон. Закончив общение – моментально возвращался в привычное состояние внешнего спокойствия и уравновешенной сытости жизнью. С другими собеседниками Лейкин общался показательно вежливо, с улыбкой и шутками, а один разговор запомнился Нестору особой учтивостью олигарха.

Часа через два полёта коммуникативный пыл олигарха иссяк и, отложив уже отключенный телефон, он пристально посмотрел на Хрулёва.

– Укачивает?

– Есть немного, – ответил бледный лицом Нестор.

– Человек как крыса, ко всему привыкает! Меня тоже первые полгода в этом гробу трясло! – Лейкин нажал кнопку на подлокотнике, и стюардесса через секунду уже стояла в проходе.

– Плесни ка коньячку моему гостю, – с улыбкой отдал приказ олигарх, – ну и мне как обычно.

Коньяк мягким вкусом смягчил состояние, тошнота ушла, уши, по ощущениям, стало меньше закладывать. Нестор расслабился.

Лейкин, ожидая, когда тому станет легче, больше не отвлекал его, устремив своё внимание в планшет. Хрулёв с любопытством наблюдал как, водя пальцем по экрану, выражение лица олигарха менялось в зависимости от получаемой информации. Палитра беззвучных эмоций вырисовывала пёструю кричащую картину психологического полотна индивидуальности олигарха Лейкина.

– С этим человеком нужно быть осторожным, любую мою слабость он не задумываясь использует в своих целях, если ему это приспичит. – рассуждал про себя Хрулёв, – хотя на откровенного злодея-беспредельщика он конечно не тянет, но склонность к жестокости определённо присутствует. Бытие определяет сознание, а бытие мира больших денег и взрослых дел сознание выворачивает. Именно бытие вынудило возвести тройную линию обороны вокруг его простых человеческих чувств, пробиться через которую трудно, но, думаю, возможно…

Хрулёв уже не смотрел на Лейкина и размышлял, закрыв глаза, откинув голову в глубокий мягкий подголовник. – Безусловно, умный, волевой и решительный человек этот Лейкин, достоин определённого уважения хотя бы за это, но, по-видимому, жук ещё тот…

Самолёт покачивало и несколько раз он нырял в воздушные ямы. Лейкин никак на это не реагировал, теперь он с интересом читал газеты, стопкой торчащие из газетной тумбочки под ближайшим к нему столиком. Нестор уснул.

Проснулся он от удара шасси о бетонную полосу. Взглянув на часы, он подсчитал, что полёт занял около шести с половиной часов. Поднятая шторка иллюминатора залила его лицо ярким солнечным светом, Нестор инстинктивно дёрнулся и опустил шторку. Лейкина на месте не было.

Через несколько минут послышался его голос и по их разговору, видимо с капитаном судна, Хрулёв понял, что самолёт дозаправлен, осмотрен и готов к взлёту. При входе в салон Лейкина доктор закрыл глаза и притворился спящим. Самолёт, легко набрав высоту, продолжил следовать маршруту.

После обеда, вкус и состав которого снова приятно поразили Хрулёва обилием морепродуктов, оба пассажира откинули спинки кресел и погрузились в сон. Что касается еды, то их вкусы, бесспорно, совпадали.