– Немцы прорвались – прут, страшное дело!

– Не видите, что ли? Горит Рославль!

Восемь вечера. Мы уже опаздываем. Начинает смеркаться. Подъезжаем к следующей деревне. Тут нам нужно на Варшавское шоссе поворачивать – хватит плутать по проселкам. Где-то на шоссе при въезде в город нас должен встречать представитель санотдела. На опушке леса артиллеристы устанавливают орудия, стволы направлены к дыму. В разговоры не пускаются – заняты. Только посмотрели удивленно.

Мы решительно поворачиваем на север и направляемся к шоссе. Стрельба, кажется, совсем рядом. Некоторые даже пулемет слышат, но я не разбираю. Уже слышен дорожный шум – трактора трещат, а может, танки. Машины идут почти непрерывно. До Рославля – 8 километров. Насыпь высокая, на шоссе с трудом взобрались. Выехали и выстроились на обочине. Только проехали метров сто – остановка. Эмка с щелевидными тусклыми фарами освещает группу: Хаминов высится, рядом поменьше – Зверев и еще один военный в фуражке. Я подхожу и слышу разговор:

– Покажите мне вашу карту и приказ. Хаминов открывает планшет.

– Поворачивайте обратно и поскорее уезжайте.

Замешательство. Молчание.

– Ну, что же вы? Командуйте!

Зверев:

– А как же приказ?

– Я вам приказываю. Полковник Тихонов из отделения тыла армии… Можете сослаться в санотделе. Ясно? Выполняйте!

– Слушаюсь.

Хаминов дал команду и сел в первую повозку.

– Ну, поехали!

И мы поехали. Да как! По асфальту легко, все забрались на телеги, повозочные взмахнули вожжами и – бегом, рысью, а где и в галоп!

Отмахали километров двадцать. Ни разу не остановились, лошади не хромали, колеса не ломались, возы не развязывались. Наконец, переехав реку Остер, мы свалились вправо от шоссе в реденький лесок. Не греем кипятильник, не раздаем даже хлеб и сахар – прямо спать.

Мы отступаем. Все дальше и дальше на восток. Сегодняшняя сводка: оставили Смоленск… Бои, надо думать, под Киевом, Умань и Белая Церковь уже упоминались.

Мы, ППГ-2266, тоже отступаем со всеми. После того как чуть было не отбили Рославль, дневали в бывшем сельхозтехникуме. Рославль, между прочим, был у немцев уже – его сдавали как раз в те часы, когда мы вышли на шоссе. Отступили в Сухиничи. Имеем приказ развернуться. Даже машину дали для переезда. Едем вдоль железной дороги мимо станции, нефтебазы, обсаженной тополями, и поднимаемся в гору. Там бараки. Начальник вылез из кабины.

– Посмотри, Николай Михайлович, неплохое место для нас.

И вдруг: з-з-з-… Б-бах! И сразу еще, ближе: з-з-з-з-з… Б-бах!

Все ссыпались с машины, попадали, притаились… Нет, я не ложился, только присел, но голова втянулась в плечи, не удержал. Однако больше ничего не последовало. Только гул улетающего самолета и несколько запоздалых выстрелов зениток. Тишина и солнце. Мир. Вылезли, возбужденные и смущенные. Две воронки обнаружили метрах в ста, ближе к нефтебазе. Далеко от нас… Зря испугались. Пропал интерес к осмотру места. Хотя, впрочем, неплохое. Два ряда пустых одноэтажных бараков, коридорная система, большие комнаты.

– Можно разместить хоть тысячу!

– Можно-то можно, но ты смотри, какие соседи. Станция – раз, нефтебаза – два.

Начальник вытащил свою карту, и мы рассматриваем окрестности. Километрах в трех оказалась деревня Алнеры – дорога прямо отсюда, от бараков. Команда:

– Садись, поехали!

И вот, мы здесь. Посмотрели и решили: быть госпиталю! Деревня – это широкая балка с зеленым лугом, речкой, два ряда домиков по обоим косогорам. Просторно, вольно… В конце деревни на холме – начальная школа в большом яблоневом саду. Остатки фундамента, несколько старых сараев, низенький дом. Все обсажено двумя рядами старых тополей. Школа пуста – каникулы. Четыре классные комнаты, учительская. Трогательные маленькие парты для первоклассников. На доске нарисована рожица. Где ты – мир?