Чтобы это выяснить, пришлось подняться. Тело ощущалось чужим. Во многих отношениях. Более тяжелым, менее поворотливым. О былой изящности и гибкости можно забыть.

Все еще пребывая в спасительном неверии (полагаю, только оно удерживало меня от истерики), я обошла дом, в котором очутилась. Всюду – лишь грубый камень и дерево. Обстановка была скудной. В двух комнатах с кухней я насчитала лишь несколько предметов мебели: двуспальная кровать, пара комодов, стол со стульями и сундук для одежды вместо шкафа. В последнем – ужасно скудный набор одинаково безликих вещей. Чепцы какие-то непонятные… В жизни такие не надену!

Неудобные, хоть и видавшие виды ботинки, вероятно, были в единственном экземпляре. Что называется, и в пир, и в мир. Я скинула их – они невыносимо сдавливали мне ногу. Под ними оказались жуткие толстые чулки. От собственного вида мне хотелось разрыдаться!

Не знаю, пошла бы я на поводу у своих желаний или смогла бы взять себя в руки, но в этот миг раздался стук в дверь.

Открыв ее, я увидела мощеную улочку, а за ней – узкие двух и трехэтажные дома, выстроившиеся в сплошную стену. По дороге процокала лошадь, тянущая за собой экипаж. Чинно прохаживали люди в старинных одеждах… От простых, какая была на мне, до более вычурных.

Вдоволь наглядеться мне, однако, не дали. Застывший за порогом мальчишка – худющий, с остреньким лицом – требовательно спросил:

– Так и будешь глазеть по сторонам или хлеб мне дашь?

Я вдруг поняла, что движения его губ как будто не совпадают с произнесенными словами. Но как такое возможно?

Наверное, можно было догадаться обо всем с самого начала. Но я была слишком ошарашена переменами, чтобы понять. Меня не просто забросило куда-то – в другой век или, быть может, даже в другой мир…

Моя душа отчего-то вселилась в чужое тело. Потому я понимала то, что говорил мальчик… хоть и говорил он не на моем родном языке. Возможно, в этом теле, в котором я сейчас пребывала, еще оставались некие следы чужой души. А может, виной всему магия…

Заклинание ведь и впрямь сработало. А значит, магия и впрямь существовала.

Меня снова с непреодолимой силой потянуло усесться на пол. А лучше лечь… и никогда больше не подниматься. Во всяком случае, до тех пор, пока действие чар, почему-то перенесших меня именно сюда, не рассеется.

Оно ведь рассеется, верно?

– Марта? – осторожно протянул мальчишка. – Ты… как? Плохо себя чувствуешь?

– Вроде того, – выдавила я.

А имя-то какое… Не звучное, грубоватое, незатейливое, как и весь мой нынешний облик.

– Слушай, тут такое дело… Я вечером головой ударилась, только в себя пришла.

– Ох ты ж… Мож, целителей вызвать? – предложил мальчишка. – Правда, мамка говорит, эти гады дорого берут. Проще зельем каким разжиться. Ток я не знаю, помогает оно от головы или нет…

Целители… Я тряхнула головой. О магии и всех ее проявлениях в этом… мире подумаю потом. Для начала бы с собственным окружением разобраться. И с тем, что представляет собой хозяйка моего нового тела.

А в друг она тоже какой-нибудь маг? Нахимичу новое заклинание, и вернусь в свою прежнюю жизнь!

По которой после всего увиденного, честно говоря, уже скучаю.

– В общем, память у меня отшибло. Начисто. Ты там что-то про хлеб говорил?

– Ну да, мамка моя, хозяйка таверны, хлеб у тебя покупает, – подозрительно глядя на меня, проговорил мальчишка. – Вкусный, говорит, печешь.

Ах вот почему у меня половину кухни занимает странного вида печь…

– А я не магией это делаю? – с надеждой спросила я.

Представила, как закидываю тесто, накладываю какие-нибудь хитрые чары на печку, и она сама хлеб и выпекает.