Вы когда- нибудь просыпались от оглушительной тишины? Эта тишина как холод, который спрятался где- то между вашими органами и вы не можете согреться. Вот такое ощущение было у меня утром следующего дня. Глаза мои открыты, тишина со всех сторон глушит и давит. Я не слышу, дышит ли Глаша.

Первая мысль – я оглохла. Как, от чего и почему? Может закричать? Или потрясти Глашу за плечо? Нет, буду лежать и ждать, может это сон.

Лежу на спине. Солнечные лучи играются с кружевом балдахина. Видимо, ненастная погода закончилась и настал черёд бабьего лета. Может с этой погодой уйдёт и череда всех несчастий, что свалились на наши головы?

Глаша стала ворочаться и я это услышала! Я всё слышу, но всё же от чего стоит мёртвая тишина: ни слабого ветерка, ни щебетания птиц, ничего. Я решила посмотреть в окно, что напротив печи. Натянула чулки и набросила на плечи тёплый плед, всё- таки осень и утро может быть холодным.

Спускаться стала спиной к выходу, так удобно. Плед немного сковывал движения, но я могла хвататься за лестницу, не придерживая его. От чего то мне стало не по – себе. Снова тишина? Нет, на этот раз, что- то совсем близко и осязаемое. Я остановилась на предпоследней ступеньке. Стою, жду, что это может быть…

Сопение, вздох – выдох. Этот кто-то дышит тяжело и вонь его тоже омерзительно тяжёлая. Может, если не дышать он меня не увидит? На этом моменте у меня вспыхнули вчерашние воспоминания о новом чернокожем друге. Может он заболел и от этого так дышит.

Во мне бушует огромный страх, ведь тот, кто позади меня явно злой. От него исходит холод и что- то ещё- необузданное и пламенеющее… Пытаюсь развернуться на этой ступеньке, удаётся с трудом. При этом стараюсь не дышать.

Встретившись глазами с тем, что источало зло, я впервые почувствовала, как остановилось моё сердце, и холодный страх сковал все движения. Передо мной стояла…мама. Всё такая же худая, с глазами как дыры в ад. Она стояла, ссутулившись и смотря сквозь меня, видимо, ждала, когда я дам о себе знать.

Я не хочу дышать, иначе она всё поймёт и найдёт меня. Сколько же я стою? 5 или 10 минут? Не помню. Что же делать? Нужно постараться забраться обратно на печь. Но почему- то именно сейчас лесенка начинает предательски скрипеть. Что же делать?

Позже чувствую на своём плече чью- то руку, было страшно и неожиданно, но это проснулась Глаша и пыталась затащить меня на печь. Она напрягается и тянет меня, но в этот момент мама что-то услышала и сделала шаг к нам. Теперь нас отделял лишь один метр. С замиранием сердца мы обе смотрели на маму. Я не могла вынести её животный взгляд и обернувшись к Глаше стала шептать, чтоб та тянула сильнее. Зря, очень зря я это сделала…

Глаша меня уже не слышала, смотрела вперёд, я же боялась обернуться. Теперь я чувствовала дыхание маменьки на своём ухе:

– Попалась, – тихо прошептала мать и, рванув меня за волосы, потащила прочь от печи. Её хохот раздавался ото всюду, он был скрипучий металлический и просто жуткий. Имела она просто не человеческую силу, лишь одной рукой меня тащила.

– Маменька, отпусти! Больно! Маменька… Глаша, помоги, помоги… – кричала я. Мать не слышала, а Глаша просто сидела и смотрела в одну сторону, будто в трансе. Нет, скорее мама всё слышала и понимала, но мои крики и мольбы лишь смешили её. Страшный раскатистый смех меня доводил до безумия. Безумия соизмеримого с безумие маменьки. Потом просто кричала и звала всех, кого могла вспомнить. Я испытывала лишь один страх и ужас.

Тут мама швырнула меня к дальней стене, от боли я перестала видеть на долю секунды. Пытаюсь вздохнуть, но не могу. Потом вздохнула благодаря удару коленом в грудь. Это мама просто вдавила своё колено в меня. Я дышу, но боль неимоверная.