– После венчания, когда мы отправились в Германию… – Анна переводила дыхание, после долгого плача,– я и правда решила, что он взял меня в жёны. Все его поздравляли и приглашали на семейные празднества. Так было и в дороге, правда, он не делил со мной ложе. И за это я была ему благодарна, только за это…

По приезду в его поместье, я заметила, что люди обходят его стороной. Мне стало любопытно, и я пыталась заговорить с ними. Но я столкнулась с тем, что люди разговаривали на другом наречии, другие отказывались разговаривать, многие лишь опускали головы и проходили мимо.

Самое ужасное было то, что все его слуги были немыми или были лишены языка. Сам Огюст перестал со мной видеться. Бывало, что я не слышала о нём неделями, а потом он объявлялся и запирался в своём кабинете. Когда он находился там, то по всему дому разносился еле уловимый шум, от него мурашки бегали по коже, а в самом доме всегда было холодно. От этого я вскоре заболела.

Оказалось, что Огюст врач, и он принялся меня лечить. Здесь я посчитала себя никчёмной женой – заболела, меня лично выхаживает муж, а я даже не могу ему отплатить за это, ведь он до сих пор избегал близости со мной,– Анна горько усмехнулась,– но скорее я была этому рада.

Огюст давал мне свои настойки и уверял, что они безопасны. Только травы и соки овощей. Был у них отвратный вкус, но от них казалось, что мне становилось лучше.

Несколько недель я ни с кем не разговаривала, просто целыми днями лежала в постели. Однако в один из таких дней внутренний двор оглушил топот лошадей, я выглянула в окно и удостоверилась в том, что у нас гости. Счастью моему не было предела, может я смогу с кем- нибудь поговорить?!

Я не решилась выйти к друзьям Огюста в таком плохом состоянии и без его разрешения. Он мне запретил вставать с постели.

Я немного подождала, когда Огюст закроется со своими друзьями у себя в кабинете, и вышла во внутренний двор. Как и предполагалось, все наши слуги сразу скрылись. Знали, что я снова буду докучать им своими вопросами. Но кучер новоприбывшего экипажа остался на месте. Он был единственным шансом, хоть что-то узнать.

Поприветствовав его, я была приятно удивлена, что он хорошо говорит на русском языке.

– Госпожа, что вы делаете здесь? – он не верил своим глазам и ушам.

– Как вас понимать? Я жена Огюста фон Штейна… – нарастало и моё недоумение.

– Прошу прощения, но у фон Штейна нет жены…

– Как нет, а как же я?

– О Боже, вы ничего не знаете? – кучер осел на землю, – не думал, что доживу до этого.

– Я не понимаю? Прошу вас, объясните! – я умоляюще смотрела в мутные серые глаза, кучера. Он смотрел в мои глаза, и в нём дрогнула струна жалости ко мне. Рассказал он о том, почему все слуги немые. Немые для того, чтобы не рассказали ничего другим жителям об безжалостных экспериментах над людьми, а кто был очень разговорчив, но нуждался в работе, насильно были лишены языков. Говорили, что сам Штейн вырезал языки у слуг. Поэтому местные жители и обходят его особняк стороной.

Кучер мало знал о планах его хозяев и Штейна, но из некоторых случайно услышанных фраз понял, что они готовятся к возрождению, того, чего в природе быть не должно. Это то, что поможет им что-то открыть. Поэтому Огюст фон Штейн и занимался экспериментами. Пытался найти идеальную формулу.

– Надеюсь, вы не пили ничего из его настоек. Знали бы вы, как он убивал ими целые деревни.

Я не помню, что было дальше. От страха я полностью потерялась в своих мыслях и планах. Кучер подвёл меня к колоде с водой и привёл в чувства. До меня только тогда дошло, что всё было ложью. Меня просто убивают. Я попросила помощи у кучера. Он колебался, если он поможет мне, то и ему не сдобровать. В итоге он согласился, и мы договорились поздним вечером уехать. Взамен я пообещала ему защиту и кров.