– Можно подумать, так всё закончится хорошо, – с иронией бросает Саша, уходя. Я отвечаю ему тяжёлым взглядом.

Он скрывается за дверью, и я зачем-то запираю её на все замки. После сползаю по стене на пол и начинаю выть. Мне больно, обидно и страшно. Неопределённость будущего пугает. Я думала, что у меня есть близкий человек, который поддержит, что бы ни случилось. С ним вместе я планировала состариться. Но, очевидно, у него были другие планы.

– Простите, Евгения Михайловна, – чудо с голубыми, будто весеннее небо, глазами и русой косой смотрит на меня и едва не плачет.

Она могла бы быть актрисой, сниматься у Быкова или Кончаловского, могла бы стать моделью и представлять страну на конкурсе «Мисс Вселенная». Но Марина выбрала для себя другой путь – растрачивать себя с недостойными мужчинами. Раньше я жалела её, но теперь не осталось ничего кроме недоумения. Ей ведь всего двадцать шесть, а легла под чужого мужика. И ладно бы Сашка был Аполлон в свои сорок три. А так ведь морщинистый весь, как шарпей, пузо пивное, залысина. И нет, я его не хаю – просто констатирую факты. Институт брака ведь не просто так придуман. Он нужен, в том числе и для того, чтобы люди, старея и теряя привлекательность, могли рассчитывать, что с ними будет кто-то. Тот, кто уже прикипел к ним, для кого каждая морщинка была бы как родная. Я не перестала Сашу любить со временем, и хотеть не перестала. Но с ним, видимо, всё иначе. Видимо, для него упругая задница и красивые сиськи оказались важнее, чем наш брак. Важнее даже, чем его бизнес. Так почему все теперь чего-то хотят от меня?

– Иди домой, Марин, – отвечаю я ей устало. – Мне бы надо, наверное, повыдёргивать тебе все волосья, но слишком они у тебя красивые. У меня, как у художника, рука не поднимется испортить.

Она всхлипывает и снова заходится в рыданиях. И вот что мне с ней делать? Хоть утешать не садись. Как тут злиться, как скандалить, когда она сама себя уже лучше других наказала? Никто ведь её не звал вот так передо мной сидеть и каяться, сама пришла. Села в кухне на табуретку и причитает со слезами как блаженная уже минут пятнадцать. Честное слово… А я ведь кофе попить собиралась.

– Евгения Михайловна, пожалуйста, не бросайте Сашу! – произносит она дрожащим голосом. – Ему плохо будет без вас.

Я удивленно вскидываю брови, понимая, что наши отношения вышли на новый уровень. Теперь любовница моего мужа просит меня за него. Даже не знаю плакать или смеяться. По правде говоря, я устала от всего этого. Три недели прошло с тех пор, как я узнала правду, и каждый день я чувствую, как всё больше теряю силы и разрушаю саму себя. Я не могу уснуть без алкоголя, не могу нормально работать, ничего из того, что я люблю, не приносит мне больше радости.

После самого первого разговора муж звонил и писал мне много раз. Просил прощения, предлагал встретиться. Но я не представляю, как можно вновь начать доверять ему. Если бы дело касалось только измены, то я бы пересилила себя. Мы могли бы попробовать снова, обратиться к психологу, проработать обиды и недосказанность. Но Саша ясно дал мне понять, что в последнее время оставался со мной только потому, что не хотел проблем с разделом имущества. А если всё так, то какой тогда смысл пытаться реанимировать то, что давно умерло.

– Знаешь, Марин, а мне плевать, – я наконец наливаю себе кофе, делаю долгожданный глоток. – Почему я должна переживать, что ему будет плохо без меня? Я лучше сделаю всё возможное, чтобы мне без него было хорошо.

Выпроводив наконец Марину восвояси, я вызываю клининг. Убираю квартиру и упаковываю наши личные вещи. Наше прошлое умещается в шестнадцать картонных коробок с весёлыми жёлтыми стикерами. Вот и всё. Саша больше всего боялся раздела имущества, но именно его он и получит в итоге. За то, что выставил меня дурой, предал и посмеялся, я заберу у него всё, что смогу.