Он отрывает руку отца от своего горла и заламывает её, взяв инициативу, и говорит нарочито спокойно:

- Так, давайте все успокоимся. Малыш, как зовут твоего отца? Как можно к нему обращаться?

Я вижу, что он напряжен. Как и отец. Никто раньше не смел обращаться с ним так.

- Олег...Романович, - выдыхаю протяжно и понимаю, что сейчас будет что-то страшное, ведь мой отец не стоит покорно, он яростно дёргает рукой  и матерится.

- Да я тебя, сосунок, размажу, отпусти!

- Не отпущу, пока вы не успокоитесь, - в отличие от отца, который в бешенстве, Ваня, хоть и злится, пытается не допустить драки. - Давайте поговорим как цивилизованные люди. Я люблю вашу дочь, женюсь на ней, нет поводов ссориться.

- Ты никогда на ней не женишься, у нее есть жених. Их свадьба - решённое дело.

Дернулся отец, а я побледнела ещё сильнее. Да он же врет, всё врет.  Я испуганно смотрю на Ваню, только бы не поверил. Молю взглядом, чтобы не вёлся на провокации.

Ваня застыл. Посмотрел не верящим взглядом на меня. Затем на отца.

- Придется подвинуться жениху. На этой  женщине женюсь я. Можете не одобрять, но обижать её я не позволю.

- Вань, это не правда, - отмерла я и наконец-то смогла выдавить из горла молящие слова.

- Заткнись!

Отец схватил меня за руку, а от боли я едва удержала слезы, готовые брызнуть из глаз.

- Оденься, выглядишь, как девка на трассе, домой. Живо.

- Я не поеду,- говорю уверенно.

И это правда, я боюсь его. Теперь в этом состоянии, что я сейчас, я его боюсь. И за ребенка боюсь.

Ваня заслонил меня своим телом.

- Я же сказал, что не позволю ее обижать. Лучше вам уйти, - в его голосе сталь.

Тело все напряжено. И выглядит он так, словно готовится не то отражать удары, не то их наносить.

- Я не хочу драться с вами, вы не выиграете. Оставьте дочь и уходите. Она будет в безопасности со мной.

Отец словно не слышит нас и не делает поступать взвешенно, как он умеет, и правильно в данной ситуации. Он не смотрит на Ваню. И я понимаю, что в моем любимом он видит лишь мешающее звено. И мне действительно страшно. Я предполагала, что отец может бушевать, но именно такого я предположить не могла. И, значит, мне не показалось, что нас кто-то пасет. Уже несколько раз я видела подозрительного мужчину, который вел себя очень странно. Теперь понятно откуда ветер дует. За нами следили ищейки отца.

- Дима, бери бойцов и сюда, да ты знаешь этаж. И так, у вас ровно два минуты для того, чтобы здесь было меньше крови и соплей. Мария, где выход, ты знаешь. Не переоденешься, парни за волосы тебя выволокут из этой квартиры в этом же виде. Что до вас, молодой человек, если хотите иметь целые руки и ноги, лучше посторонитесь.

Он важно чеканит каждое слово, испепеляя нас взбешенным взглядом.

- Я не уйду.

Отвечаю твёрдо. В этот момент мне прилетает увесистая оплеуха. Кожа горит, а из моих глаз брызгают слезы. Только бы Ваня не устроил здесь мордобой. Я действую на адреналине. Бегу в кухню, хватая за руку своего парня.

- Если ты сделаешь хотя бы шаг, я сделаю это, - прикасаюсь к подоконнику, а отец сразу понимает, что я не шучу. - И тогда увидим, как ты прославишься на весь город, папуля.

Истерично, до боли в животе, рассмеялась, свободной рукой распахивая окно.

- Имейте в виду: я отправлю вас следом. А потом сам это сделаю. Вот так новостная сводка будет, всем зевакам и сплетникам на обсуждение, - голос звучит напряженно, я бросаю взгляд и вижу, что мой мужчина весь кипит.

 Я понимаю, что ему хочется крови. Отец ударил меня. Ваня никогда этого ему не простит.

И тут я вижу, что боевой запал отца поугас. Он застыл в дверном проёме и не шелохнулся даже в тот момент, когда его окликнули его охранники. Настоящие псы, которые готовы плясать за щедрые подачки.