С минуту Токемада напряженно смотрел в развернутый свиток. Потом медленно свернул его, приложил ко лбу и губам место печати Шогана.

Поднял глаза на Нисана.

На Ошоби.

И поклонился.

– Прошу простить меня, – с усилием произнес самурай.

– Я принимаю твои извинения, – ровно ответил Нисан. – Не волнуйся, моё искусство не разочарует тебя. Мы здесь не для того, чтобы убивать, а чтобы выяснить, чей стиль совершеннее, не так ли? Признаешь ли ты поражение, если я не дам тебе убить себя и оставлю тебя в живых?

– Я буду драться с тобой до смерти. Я вернусь домой победителем – или умру! – стиснув зубы, ответил самурай.

– Спокойной ночи, – Нисан поклонился хозяевам и, не оглядываясь, вышел на террасу.

***

Нази взяла два маленьких ночника и проводила гостей в приготовленные для них комнаты. Когда она вернулась, отец по-прежнему сидел за столом, неподвижно и тяжело глядя на свои сцепленные в замок руки, лежащие на краю стола.

Девушка стала собирать и уносить тарелки, стараясь действовать бесшумно и не потревожить дум отца. Постепенно и она глубоко ушла в свои мысли, лицо её успокоилось и просветлело, тень беды растворилась на нём без следа. Поднявший глаза Ошоби заметил эту перемену в дочери, удивленно поглядывал на неё, потом позвал по имени.

– Нази, я знаю твои мысли сейчас.

– Да, – негромко ответила девушка. – Они немудрены. Но это просто какое-то чудо!.. И он совсем не похож на буддийского монаха…

– Нисан вовсе не буддийский монах, – спокойно произнёс Ошоби. – Он принадлежит к Ордену Танцующих Монахов, основатель которого – Аподисава Шри Кай Ши – выходец с севера Индии, странствовавший по всему Востоку неприметным скитальцем с зоркими глазами и сердцем. Учитель Аподисава уже в престарелые годы обосновался в монастыре Кай Ши Нунь с небольшой группой своих учеников и стал вести особо аскетический образ жизни. Говорили, что после его смерти ученики полгода не прикасались к телу учителя, думая, что он находится в медитации. «Танцующие монахи» видят мир как прекраснейшее и гармоничное творение Высшего Бога и ставят целью привести человека в состояние гармонии с собой и окружающим миром. В отличие от буддизма, не признающего ни Бога, ни гармонии, ни самого мира и стремящегося погасить и человеческую искорку в этом мире, «танцующие монахи» любят жизнь и верят в её бесконечное и прекрасное продолжение после физической смерти, а саму смерть считают переходом человеческой души в какую-либо иную форму и состояние, близкие по гармоничности состоянию души при жизни.

– Тогда я знаю, чем будет душа Нисана в пакибытии, – засмеялась Нази. – Он будет солнечным лучиком, чтобы будить нас с вами по утрам, если мы проспим… Нет, я серьёзно говорю это, отец! Знаете ли вы, что он сотворил сегодня чудо?

Закончив свой рассказ, девушка добавила:

– Я не знаю, откуда он черпает такую силу проникновения в человеческие души и как удается ему лечить их одним неведомым прикосновением, но без его помощи мне пришлось бы сегодня очень трудно. Иногда мне казалось, что Нисан просто поддерживает нас с вами под локоть и говорит то, что хотели бы сказать мы…

– Да? – нахмурился Ошоби. – Тебе это тоже показалось?

Он покачал головой и вдруг развел сведенные было брови, вздохнул.

– Что ж, это большая честь для нас – получить приязнь «танцующего монаха». А имя Нисана хорошо известно в кругах высоких знатоков боевых искусств. Недаром Шоган, услышав имя поединщика, которого выставил Китай, нимало не колеблясь, тут же назначил бойцом за честь Японии своего лучшего самурая.

– Признаться, я удивилась, что китайцы в этот раз выставили не бойца Шаолиня.