Пока Бетси прощалась и благодарила нашего сопровождающего и от моего имени, я медленно шла по затянутой мхом дорожке, вьющейся вдоль всей оградной стены. Заняться багажом было поручено боровичку, так что благодаря ему мне удалось немного прогуляться налегке и осмотреться.

Зелёный гномик, кстати, вызвал настоящий ажиотаж в деревне. Хотя скорее его вызвало наличие такого дара у нового лорда Гиблых земель – маг жизни настолько впечатлил местных, что они с замиранием сердца начали спрашивать, смогу ли я подарить новую жизнь их дому? На что мне пришлось честно ответить – шанс есть, но очень небольшой.

Мне не хотелось давать ложных обещаний, ведь у меня пока нет чёткого плана, как исправить ситуацию здесь, но небольшой кулон, со вчерашней ночи висящий на моей шее, позволил поверить в собственные силы. Уже сегодня я смогу пробудить свой подарок и погрузиться в обучение.

Правда, чтобы добиться такой возможности, мне пришлось пережить не самый приятную встречу, а так же последовавший за ней разговор. Честно сказать, меня до сих пор потряхивает от злости из-за услышанных слов.

Вчера, когда мать связалась со мной через заклинание астральной проекции, поначалу я даже немного обрадовалась. Потом задалась разумными вопросами, а не мерещится ли она мне? Но прожигающий взгляд, который трудно забыть или с чем-то перепутать, быстро вернул мне веру в реальность происходящего. После чего я вдруг поняла, что с момента нашей последней встречи мать совсем не изменилась.

Казалось, будто кулон в виде пятигранного рубина на её точёной шее лежит так же, как и в день, когда она меня… оставила. Может, дело было в магии, сохраняющей молодость матери, или в том, что она живёт достаточно давно на этом свете, чтобы привычки начали принимать постоянный характер, но даже её рыжие волосы были уложены в похожую причёску. Идеальные завитки у высоких скул, пышный пучок из вроде бы небрежно скрученных жгутов, а так же заколка с крыльями летучей мыши, отлитыми из чистейшего серебра. Всё это было необъявленной частью той женщины, которую я не забыла бы, даже если б могла.

Пожалуй, сейчас единственным, что изменилось, были глубоко посаженные глаза матери. Глядя на меня, она так грозно их сощурила, что они теперь были больше чёрными, нежели карими. В это же время указательный палец матери, увенчанный длинным и острым ногтём, задумчиво постукивал по рукаву изумрудного платья, чьей блеск не давал усомниться – это первоклассный бархат. Уверена, отрез такой ткани стоил не меньше её массивных серёг с рубинами, позвякивающими в такт ударам моего сердца.

– Мама? – произнесла я тогда осипшим от волнения голосом. На что та поморщилась как от зубной боли, коротко огляделась и фыркнула:

– Какое разочарование. А мне только подумалось, что ты всё же пошла в меня и смогла выжать максимум из сделки с императором, – новый взгляд призрачных глаз пробегается по окружающей обстановке. После чего он остановился на мне и мать, не скрывая презрения, бросает: – Но нет, ты позволила себя обмануть. Мало того – приползла ко мне на брюхе со своей просьбой. Возмутительно! Разве у тебя не должно быть хоть немного чувства собственного достоинства? – И пока во мне всё больше разгорается гнев, вперемешку с сожалением о том, что я вообще обратилась к ней, мать отчеканивает: – Неужели у тебя проблемы с памятью? Я бросила тебя, столько лет не проявляла интереса к твоей жизни и ты всё равно обратилась ко мне? Серьёзно?

Всё в ней тогда: тон, пренебрежение во взгляде и надменно вскинутая бровь просто вывели меня из себя. Горло обожгло горечью, но я нашла в себе силы проглотить этот комок, встать с кровати и, глядя прямо в глаза проекции матери, процедить: