Остальные помещения кишели всевозможной живностью: ползающей, бегающей и летающей. Было сыро инеуютно, хотя еды было достаточно в виде консервов и концентратов. С водой тоже не было проблем. В этом зале, где жили люди, был глубокий колодец с холодной ключевой водой.

Отношения в маленьком коллективе восстановились после того, как Адуман сначала обыграл всех на деньги, потом сам всё проиграл, потом опять выиграл, и так два цикла непрерывных баталий во всевозможные азартные игры, которых каторжник Адуман знал превеликое множество.

Командир Рату был доволен своим приобретением в лице Адумана. Тот внёс приятное разнообразие в скучную, однообразную, унылую жизнь беглецов. Люди повеселели, стали разговорчивее, у них появились общие интересы.

ИсИн Подлец, находясь в космосе на Звездолёте, также был доволен данной ситуацией. Мощные системы сканирования Звездолёта давно нашли Аду в подземелье, и сейчас Подлец вовсю развлекался, обучая Аду и его новых знакомых всевозможным азартным играм. Аду был хорошим учеником и с подсказки ИсИна мастерски разводил свой новый коллектив на деньги, то проигрывая, то выигрывая.

Не был доволен только один Аду. Бесполезное сидение в подземелье не давало результатов, ради которых он высадился на Планету. Ему нужен был больший круг общения, чтобы собрать нужную информациюдля аналитики Мозга галактики. Поэтому он потихоньку начал разговоры о переселении в город, в который Адуман и направлялся по изначальному плану.

– Сейчас на Планете бардак, власти нет никакой, а мы сидим здесь время упускаем, – потягивая кипяток, неожиданно сказал Адуман.

Рату, чистивший пистолет за столом, поднял глаза:

– Время упускаем? Это почему?

– Народа перебило несчитано, значит, местА освободились. Пустуют. Надо бы успеть занять, пока нас не опередили, – пояснил Адуман, лёжа на своём топчане.

– Это какие такие местА? Где? – заинтересовался Муган полицай, оторвавшись от видео транслятора.

Адуман окинул взглядом зал, никто не спал и заинтересованно смотрели на него.

– Ну, я за вас всех не знаю, – лениво начал он.

– А у меня ничего нет. Ни семьи, ни дома, ни счетов в банке. Всё что на мне, вот и всё моё имущество. А людей поубивало тысячи, значит, много жилья пустует. Город рядом. Я думаю: надо в этой НОВОЙ жизни определяться, пока возможность есть. Я буду говорить, что пострадал от власти Диктатора, всё потерял и всё у меня отобрали, а теперь я хочу справедливости и восстановить свою жизнь. Займу любой особняк пособников Диктатора. Да хоть дом Начальника города! А кто будет недоволен – убью! Да и драгоценностей насобирать не мешало бы, а то бумажные деньги, точно, заменят на другие.

При слове «драгоценности» все напряглись, и в зале повисла тишина. Все взгляды устремились на Рату. Полубандитский коллектив командира Рату прекрасно помнил, как он много циклов назад пристрелил полицая, посмевшего сомневаться в его приказе. Так что теперь никто не рисковал и не лез вперёд со своим языком прежде чем Рату озвучит своё решение и поинтересуется мнением коллектива, а может и не поинтересуется, как всегда.

Рату прищурился и окинул взглядом напряжённые лица своих подчинённых. Усмехнулся и сказал:

– Умная мысль. Надо обмозговать. А нахрапом мы в город не полезем. Опасно пока. Будем думать.

Вздох облегчения прокатился по залу. Это значило, что бессмысленному сидению в бункере пришёл конец. Появилась цель. И не просто цель, а прямая выгода.

Гурий, второй полицай, что сегодня дежурил у перископа, высказал общее мнение:

– Адуман прав. Мы все чужие в этом городе. Нас никто не знает. Надо говорить, что сидели на каторге вместе с Адуманом и требовать компенсации за ущерб, нанесённый нам прислужниками Диктатора.