Дам телеграмму, решил он.
Дам телеграмму Джону Куделькину. Кто, как не Куделя, поможет? У него и голова варит лучше. Вдвоем с Джоном можно что-то сообразить.
Нет, решил он, сейчас никто не выпихнет меня из Питера!
Моросил мелкий дождь.
Шагах в ста от себя на углу проспекта Валентин увидел светящуюся вывеску почтового отделения.
«Мы зачем революцию делали?»
Моросил дождь.
Чужая черная куртка сидела на плечах удобно, легко, и все равно она была чужая.
Валентин поежился, поднял воротник и бесцельно двинулся в сторону Литейного.
Эх, Серега…
Он думал о брате.
На «мерсе» в вечность не въезжают. И бутылку коньяка, даже самого лучшего, в вечность не прихватишь. Все дороги ведут в вечность, это верно, и окольные тропинки тоже ведут туда, только никакая контрабанда там невозможна. Ничего такого не прихватишь с собой. Это раньше казалось – вот положи соперника на лопатки и лады!
К черту.
Валентин увидел будку телефона-автомата и, перепрыгнув лужу, прикрыл за собой тяжелую застекленную дверь. Не выходили из головы слова ведущей «Криминальной хроники»: кем бы ни было совершено преступление, преступник может считаться очень опасным. Конечно, опасным. Но, похоже, в преступники телевизионщики уже определили Валентина.
«Мы не собираемся подменять следствие…»
Как же! «Не собираемся…» Вы уже его подменили. В итоге, его, Валентина, в любую минуту может задержать любой постовой милиционер. На него может указать любой вдруг заподозривший его прохожий. А ведь еще кто-то специально за ним охотится!
Кто?
Зарядив автомат монеткой, Валентин поднял трубку и набрал легко запоминающийся номер.
– Что значит нету? – негромко, но твердо переспросил он, услышав в трубке ленивый мужской голос. – Ты зачем сидишь в телехронике? На подхвате? Вот и подхватывай. Уткова мне нужна. Усек, мудак? И нужна прямо сейчас. Позови к телефону Уткову.
Он не любил ругаться, но эти слова сами срывались с губ.
– И не вздумай бросать трубку, мудак, я с телефона все равно не слезу. Тебе же будет хуже потом. Найди Уткову, она мне срочно нужна.
– Оставьте ваши военно-морские термины, – прервал его деловитый женский голос. – Я Уткова.
– Татьяна Ивановна? – хмуро буркнул Валентин.
– Ага. Я самая.
– Вы недавно говорили о происшествии в «Невской»… Я могу кое-что рассказать об этом… Ну, гостиница «Невская», – напомнил он. – Двойное убийство. Вы сегодня выезжали туда.
– Ну как же, все поняла, – быстро ответил женский голос. И кого-то там попросил: – Подключись, Паша!
И опять быстро:
– Это я не вам. Вы говорите, говорите. Я слушаю.
– Да нет, – сказал Валентин. – Говорить по телефону не буду. Не хочу, чтобы меня отловили в будке, как преступника.
– Тогда чего вы хотите?
– Я Кудимов. Такая у меня фамилия. И я знаю, что случилось в гостинице «Невская». По крайней мере, я знаю, что случилось в гостинице со мной. Если хотите знать это, давайте встретимся у выхода из метро… – Он назвал станцию. – Я вас узнаю.
Он посмотрел на часы:
– Минут через двадцать. Подождите меня у входа в метро, я подойду к вам. А если не подойду…
Он сделал паузу.
– Если не подойду, значит…
– Что – значит?
– Значит, ждите еще минут десять… Мало ли…
– Но…
– Никаких но. Если не подойду, значит, действительно не мог подойти. Я ваш телефон знаю. В случае нужды перезвоню.
– Когда?
– Когда найду нужным.
Подходить к Утковой он не собирался ни около метро, ни в стороне от него. Был совершенно уверен, что придет она не одна. А если и одна… О чем поговоришь на сырой темной ветреной улице? О брате Сереге? О несчастной дежурной по этажу? О той же Анечке? О неудачнике Шварце из Липецка?