Улица внушала мне дикий ужас. Несмотря на то что ночь была относительно светла (стоял сентябрь), я боялась всего и особенно – быть пойманной. Но ни минуты не думала о том, чтобы вернуться. Шла и шла, пока не достигла маленькой рощи, где решила укрыться. Вскоре услышала приближающиеся голоса и не смела пошевелиться. С отчаянно бьющимся сердцем, свернувшись калачиком, замерла в своем убежище, как загнанный заяц. Наконец, решив, что опасность миновала, дрожа от страха, снова пустилась в путь по дороге к Антверпену. В пригороде, в первом попавшемся маленьком отеле попросила дать мне комнату. Вот там я и познакомилась с клопами… Рано утром на трамвае уехала в город. Ноги у меня были стерты до крови.

В Антверпене я села на пароход, плывущий в Лондон. Лондон – цель моего путешествия. Англия казалась мне идеальным местом, где можно спрятаться. Море, разделявшее меня с семьей, внушало чудесное чувство безопасности. Не помню, кто дал мне адрес семейного пансиона на Кэйппел-стрит. Во всяком случае, я направилась прямо туда. Он оказался чрезвычайно чистым и приличным. Хозяин не задавал вопросов, а моей главной заботой было как можно быстрее обзавестись пианино, которое могло поместиться в моей маленькой комнате. Я совершенно никого не знала в Лондоне, и это давало буквально завораживающее чувство свободы: улица была для меня неистощимым источником опьянения.

Чтобы выглядеть взрослее и респектабельнее, я решила купить маленькую черную плоскую шляпку с бантом из стекляруса. Эта модель предназначалась для вдов. Но она буквально обольстила меня, когда я увидела ее в витрине, и показалась верхом совершенства. В сущности, все что угодно на голове четырнадцатилетней девочки[52], наверно, могло выглядеть очень красиво.

Я много играла и бродила по улицам. Никто не заговаривал со мной. Детство обладает привилегией таинственной защиты. Может быть, отчасти это объясняется его наивностью и гордостью. Два месяца в Лондоне пролетели незаметно[53].

Ничего не слыша о своей семье, я считала, что опасность миновала, и решила вернуться в Париж.

Путешествие на пароходе в 3-м классе, с жуткой тошнотой, было ужасающим. В поезде в Кале я познакомилась со славной женщиной по имени Армандин. Тронутая моей юностью, она говорила со мной с такой нежностью, что я тут же призналась ей в своей беде. Так как я не знала, где остановиться в Париже, она отвела меня в маленький отель, заботилась обо мне и вскоре нашла мне пристанище на улице Сен-Жан рядом с авеню де Клиши. Пристанище в ту пору стоило менее пятиста франков в год и не облагалось налогом.

Конец ознакомительного фрагмента.