Так что оскорбления со свистом пролетали мимо его ушей, не достигая цели; обычно он размышлял над этим, скрестив руки на груди, и именно этим был занят сейчас в самолете, пролетавшем над вулканами Центральной Америки, просматривая холодным взглядом последние газетные публикации, которые были у него с собой в портфеле. «Преподобный Хорват вводит в религиозную среду рекламные методы „Кока-Колы“; очевидно, он питает тайную надежду разлить Господа Бога по бутылкам и наводнить этой панацеей рынки слаборазвитых стран», – писала одна, так сказать, «прогрессивная» газета. «У доктора Хорвата есть несомненный драматический, театральный дар, да и убежденности ему не занимать; только вот интересно, как используемые им методы сочетаются с его саном, а также не содержится ли в его выступлениях изрядной доли гордыни и себялюбия»: таков был комментарий из одного доминиканского «передового» журнала. Недовольство католиков легко объяснялось количеством обращений, следовавших за каждым его выступлением. Конечно, иногда им овладевало некое артистическое опьянение, может даже, он испытывал чувство собственного могущества и мастерства, когда воспарял, раскинув руки, над толпой верующих, или когда вслед за последней фразой, последним взмахом рук из темного зала, от которого он был отрезан заливающим сцену светом, на него обрушивался шквал исступленных возгласов. Однако он никогда не забывал, что его рвение угодно Господу. Гордость, опьянение, чувство собственного совершенства, которые он испытывал временами и которые некоторые называли «тщеславием», говорили лишь о том, что он такой же человек, как и другие, и подвержен тем же искушениям; и он никогда не позволил бы себе забыть об этом, даже если бы в один прекрасный день ему довелось стать президентом Соединенных Штатов Америки.

Мысль побороться за мандат главы американской нации никогда не приходила ему в голову, однако Господу Богу явно пора было занять наконец этот ключевой пост.

Он рассеянно пробежал глазами последние публикации. «Достойная восхищения вера, желание спасти мир, никого не оставляющее равнодушным…» «Позы и мимика, которым позавидовала бы сама Грета Гарбо… Увы, кино, которое демонстрирует доктор Хорват, далеко не немое…» Это было напечатано в каком-то жалком листке с ничтожным тиражом, а следовательно, не имело никакого значения. Большая часть критики в конечном счете затрагивала его внешность: «Своими длинными белокурыми волосами и лицом героя без страха и упрека Преподобный Хорват напоминает мастеров американской борьбы – всех этих „Белых Ангелов“, которые в ходе заранее поставленного поединка устраивают на ринге разгром предателю Черному Биллу». Однако доктор Хорват не собирался отдаваться в руки пластическому хирургу, чтобы тот исправил его черты, производившие слишком приятное, слишком сильное впечатление на женскую половину его публики; если его изящный профиль будет полезен в его борьбе с князем тьмы, он не преминет воспользоваться этим преимуществом. Он засунул вырезки обратно в портфель и попытался забыть о них.

Проповедник впервые ехал в эту страну, но он знал, что там очень нуждаются в его помощи. Столица ее имела самую зловещую славу за всю греховную историю Западного полушария. Этот глухой угол Центральной Америки, отсталый как в экономическом, так и в нравственном отношении, был позором всего континента. Там открыто процветала наркоторговля. Домов терпимости на главной улице было столько же, сколько игорных салонов; и в довершение всех этих ужасов в кинотеатрах публично демонстрировались фильмы такого гнусного содержания, что при одной мысли об этой мерзости у преподобного Хорвата сжимались кулаки, а его накачанные мускулы напрягались от нетерпения и едва сдерживаемого бешенства, будто у чемпиона, который жаждет выскочить поскорее на ринг и броситься в бой.