– Марджори Блинк говорит, что ты сегодня выступаешь на ток-шоу той женщины?

– Да, сэр. Марго. Я сейчас, кстати, уже там, в кулуарах.

– Марк, я же тебе говорил: не называй меня «сэр». У меня ощущение, что мы с тобой за это время стали гораздо ближе.

Строу говорил это уже не раз, но так и не обозначил, какого уровня фамильярности достигли их отношения.

– Да-да, в самом деле… мистер Строу. Именно так.

Вместо ответа последовала леденящая пауза. О том, чего он хочет, Строу обычно давал знать без промедления. Спустя еще пару секунд Марк решился сам его об этом спросить:

– Э-э… Мистер Строу? У вас, наверное, был какой-то вопрос?

– Успокойся, парнище, – жизнерадостно призвал магнат. – Я звоню лишь затем, чтобы пожелать тебе удачи. Для тебя это большой день, я знаю. И я хочу помочь тебе обрести ту самую кристальную ясность мысли, которую столько раз помогал получить мне ты. Даже я иной раз чувствую себя на взводе перед советом директоров или с моими делишками в конгрессе, что я завел с прошлого года. Так вот это ты меня научил, как со всем этим успешно справляться.

– Спасибо, большое спасибо.

– Мне тут докладывали, что эта Марго дама еще та, – продолжал Строу. – То она говорит «мне импонирует ваша искренность» или «да, это так интересно», а потом вдруг – бац! – и она тебя на чем-то подловила. Занозистая женщина.

Марк об этом как-то даже не задумывался.

– Так вот я хочу, чтобы ты знал: я уверен, что ты блеснешь на этом чертовом телешоу. И чтобы внести определенность, я предельно четко дал понять организации Марго, что все мы в «Синеко», и я лично, глубоко верим в тебя и твою работу.

– О, вы так добры, мистер Строу. Это для меня… э-э… значит очень многое.

В дверь снаружи постучали:

– Мистер Деверо. Готовность две минуты.

– Всё, меня зовут. Пора идти.

– Конечно, конечно. Слушай, Марк?

– Да?

– Пожалуй, мне нет необходимости разъяснять, что сегодня у нас открывается великолепная возможность объединиться в один тандем, о котором мы с тобой разговаривали. И ты, кстати, дал согласие.

Ум у Марка метался. Он даже не сразу нашелся с ответом.

– А, ну да, разумеется. С волнением это предвкушаю.

(Вот черт. На что я такое соглашался?)

– Прекрасно, просто прекрасно. Ну что, дружище: гляди им в глаза. В самые глаза!

Это было одно из изречений философии Марка: «Каким бы ни было ваше желание, глядите ему прямо в глаза».

В окружении световых табло и всевозможной аппаратуры Марка препроводили из гримерной на небольшой пятачок перед выходом под камеры и софиты. Слышно было, как Марго объявляет имя своего гостя. Марк мельком представил, какую, должно быть, радость и гордость испытывает его мать, слыша сейчас по телевизору имя своего сына. На главном табло высветилась команда «в кадр», и Марк вышел в безупречную сценическую имитацию гостиной, под одностороннее око десяти миллионов зрителей. Телеведущей он деликатно пожал руку, помахал рукой в объективы камер и с подчеркнутой старательностью изобразил, что усаживается поудобнее. Началось с самого легкого: он скромно кивал в такт словам Марго о внезапном оглушительном успехе его книги.

По тому, в какой манере она вела свой рассказ, можно было подумать, что он нашел лекарство от какой-нибудь ужасной болезни или придумал средство доставки воды в Африку. Марго поведала аудитории, что он изменил миллионы жизней. А затем с таким видом, будто до нее это дошло только сейчас, заявила, что была чуть ли не первым промоутером «Изнанки, явленной наружу».

– Не уверен, что это как-то связано с ее успехом, – улыбчиво перебил ведущую Марк, попутно прихлебывая элитный зеленый чай из кружки, заранее приготовленной для него на «звездном» приставном столике. Марго эта реплика застала будто бы врасплох. Как, она в самом деле слышит такое от своего гостя? И кому это хватает наглости ей дерзить?