В один из дней, когда щетина на лице Натаниэля уже серьезно стала напоминать разрозненные кусты болот, а его лицо еще больше вызывать жалость. Некрис решилась доверить ему свой кинжал, когда юноша уже не в первый раз чесал щеки и подбородок.

– Смотреть на это больше не могу. – сказала она, разворачиваясь, когда юноша в очередной раз скреб скулы.

«Неужели у нее и правда глаза на хвосте?»

Некрис протянула ему неожиданно длинный клинок с удивительной рукояткой, на которой была изображена какая-то батальная сцена в красно-черных тонах. Натаниэль загляделся на эту изящную работу и улыбнулся тому, что, кажется, его компаньон по этому путешествию наконец начала к нему оттаивать.

– Что вылупился? Бери, пока даю и иди побрейся. Ты похож на лишайного фавна. Мы почти пришли.

– Некрис, я хочу, чтобы ты знала, я очень ценю доверие, которое ты… Подожди, что мне сделать?

– Побриться. – она помахала клинком возле щек имитируя процесс.

– Я никогда сам не… не думаю, что смогу кинжалом…

Понимание того, что пытался сказать Натаниэль прокрадывалось в ее голову постепенно. Когда оно наконец добралось до цели и удобно устроилось, Некрис тихонько зарычала.

– Ты никогда не делал этого сам? Губернатор никогда не учил тебя? А как же отцовско-сыновьи отношения?

– Ну, он учил Теодора и, кажется, Лиама. Может думал, что меня Теодор научит. А на мне, наверное, решил отдохнуть.

– Да на тебе вся природа отдохнуть решила. – Некрис резко прикусила язык. – Ладно, идем, Ваша светлость. Побуду твоим брадобреем, в конце концов, сто золотых мне твоим папашей уже уплачены. Предположим, это входит в стоимость.

Усадив, решившего не обижаться на слова ифрита, юношу, Некрис ушла с небольшой миской за водой. Она очень скоро вернулась, деловито намылила лицо Натаниэля, не сильно переживая, что хлопья падали на ворот рубахи и, склонившись с кинжалом над лицом юноши, прищурившись спросила:

– Как быстро ты впадаешь в ярость?

– Я не знаю. – поглядывая на кинжал у горла, честно признался Натаниэль.

– Мне нужно понимать, как быстро уносить свой хвост, если я случайно тебя порежу.

– Думаю, ты поймешь, что пора, и успеешь уберечься. – все еще косясь на холодное оружие, пытался приободрить ифрита Натаниэль.

Некрис хмыкнула и перекинула кинжал в более удобное положение. Эта ловкость обращения с клинком натолкнула Натаниэля на воспоминания о Патрике. Юноша погрустнел и задумался о природе своей болезни. Хандря, он почти пропустил, как быстрыми движениями, Некрис сосредоточенно делала свое дело со скоростью достойной профессионала. Натаниэль вернулся к реальности, когда ифрит, стоя позади, все-таки порезала его щеку кончиком ножа. Бросив взгляд на Некрис, желая побыстрее ее успокоить, Натаниэль наткнулся на холодные глаза существа, изучающие и выжидающие.

– Ничего? – спросила она.

Натаниэль почувствовал, что ее кинжал опустился ниже и едва не касается его горла.

– Ничего. – спокойно подтвердил юноша.

Он чувствовал, что его мягкость и податливость могут сыграть с ним дурную шутку. Ему хотелось убедить Феникса, что он способен на холодную стальную сдержанность, которую она вряд ли от него ожидала.

Ифрит вытерла кинжал о небольшое полотенце, и убрала в ножны за спиной. Она протянула руку и прижала ткань к маленькой кровоточащей ранке Натаниэля. Слегка надавила. Всеми этими касаниями, она проверяла насколько юноша устойчив, насколько предсказуем.

Видимо, убедившись и удовлетворившись результатом, она, кивая, улыбнулась:

– Натаниэль Лайтвуд, мы почти пришли к лекарю. За тем пригорком, возможно, тебя ждет излечение.

Несмотря на эпичность момента, Натаниэль не смог сдержаться и шмыгнул. Он все еще был под впечатлением, что, возможно, уже во второй раз, с учетом после ночевки с контрабандистами, он пережил, когда ему могли хладнокровно перерезать горло.