Тело Пола Эдмонда нашли у двери. Голова и плечи лежали в расширяющейся багровой луже.

Неподалеку валялась перевернутая медная жаровня, а по ковру были рассыпаны хлопья белого вещества. Окоченевшие пальцы Эдмонда крепко сжимали объект, о котором с тех пор не умолкают споры.

Этот объект поразительно хорошо сохранился, принимая во внимание его природу. Он частично покрыт странной сероватой слизью, а его челюсти плотно стиснуты. Зубы страшно изуродовали горло Эдмонда и перерубили сонную артерию.

Необходимость в дальнейших поисках пропавшей головы Кеннета Скотта отпала.

Элвин Дойл вошел в Дом волшебника с тупоносым короткоствольным пистолетом в кармане, замышляя убийство.

Судьба благоволила ему: он смог выследить своего кузена Уилла Бенсона до того, как на его след вышли душеприказчики старого Андреаса Бенсона. Фортуна была на его стороне и теперь. Хижина Бенсона стояла в небольшом ущелье, в двух милях от городка Монкс-Холлоу, и по ночам суеверные горожане не совали туда нос.

Уилл Бенсон был ближайшим родственником покойного Андреаса Бенсона. В случае смерти Уилла Дойл становился наследником. Поэтому Дойл приехал в Монкс-Холлоу и, пряча пистолет, чтобы не вызвать подозрений, как бы невзначай расспросил о местонахождении своего кузена.

Уилл Бенсон жил отшельником, но, как рассказали Дойлу местные после пары кружек пива, это было еще полбеды. Они шепотом поведали, что ночами в своей хижине тот творил всякие непотребства и ужасы, закрывая ставни, чтобы не подсматривали прохожие. Еще они слышали зловещие звуки, не предвещавшие ничего хорошего.

Но однажды хозяин салуна Эд Деркин увидел на крыше хижины Бенсона дымчато-черную тварь, смотревшую на него горящими глазами, пока он не бросился наутек, – и с тех пор к жилищу Бенсона никто не подходил.

Дойл усмехнулся про себя; ему доводилось слышать и не такие истории про отшельников. Теперь его задача стала гораздо легче – можно было не опасаться, что выстрел услышат. Для ночной поездки он предусмотрительно взял напрокат неприметный черный родстер распространенной марки и на закате с непроницаемым видом отправился в путь по колдобистой проселочной дороге.

На его лице вообще редко отражались эмоции. Лишь изредка он чуть поджимал тонкие губы, и его холодные серые глаза будто покрывались ледяной коркой. Впрочем, когда дверь хижины открылась на его стук и на крыльце появился мужчина, он улыбнулся. Но улыбка эта не была дружелюбной.

Дойл помнил Уилла Бенсона по фотографиям и, хотя те были сняты двадцать лет назад, сразу узнал его. Тот же широкий и высокий лоб, тот же взгляд хмурых темных глаз. Носогубные складки стали глубже, густые брови удивленно сходились вместе; на висках серебрилась седина. Но глаза Бенсона мигом загорелись.

– Кто… Эл! – воскликнул он, но тут же засомневался. – Ты же Эл, верно? Сразу не признал.

Дойл улыбнулся шире, но мысленно проклял хорошую память кузена. Он сомневался, что Бенсон его вспомнит. Что ж, ничего не поделаешь. Изначально у него было два плана действий; теперь приходилось отказаться от основного в пользу запасного. Он пожал Бенсону руку с напускной приветливостью.

– Он самый. Не думал, что вы меня вспомните. Почти двадцать лет прошло. Я был мелким сорванцом, когда мы виделись в последний раз. Пустите на огонек?

Бенсон явно не хотел его пускать.

– Конечно, – ответил он, нахмурившись и как будто торопливо оглянувшись, после чего пропустил Дойла внутрь. – Входи.

Дойл отметил, что Бенсон закрыл дверь на два замка. Его взгляд блуждал по комнате. Его охватило любопытство. Горожане неспроста прозвали хижину Бенсона Домом волшебника!