Хоэртон намотал эту информацию на ус, решив про себя, что сбежать отсюда будет значительно проще, чем он полагал несколько минут назад.

Его приковали за левую ногу длинной цепью. Цепь выглядела не очень прочной, ее можно было запросто перебить чем-нибудь тяжелым или распилить. Но принцип контроля, судя по всему, состоял не в прочности цепи. На корабле, вероятно, трудится большое количество порабощенных людей. Запомнить всех сложно. Проще знать всех своих в лицо, а остальных стрелять на месте, если цепь «не натянута».

«Этим можно воспользоваться, – решил для себя Хоэртон. – Например, двигаться по кораблю, периодически “приковывая” себя к конструкциям во время проверок».

– Мак Налти сказал отправить его в доки, – напомнил Фишка.

– К черту Мак Налти, – огрызнулся Бородач. – У меня здесь работ невпроворот.

Вдвоем они осмотрели рабов, проверили цепи. Затем Бородач прошелся вокруг градирен, видимо, проверяя, не прячется ли там кто-нибудь.

– В связи с тем, что к вам прибыла помощь в виде этого крепыша, – объявил Фишка, подтолкнув Джейсона, – ремонт градирен придется закончить на два дня раньше.

– День за помощника. Это все знают, – прохрипел кто-то из пленных.

Фишка прошелся мимо рабов, заглядывая каждому в глаза в попытке определить того умника, который имел наглость перечить ему. Затем произнес:

– На ТРИ дня раньше. Вновь прибывший работает за двоих по особому указанию старшего помощника капитана Мак Налти. Также за двоих теперь работает тот умник, который осмелился обсуждать мой приказ. А может, даже и за троих, дабы не схлопотать теперь люлей от остальных за свой длинный язык. Вопросы есть?

Вопросов, естественно, не было.

Хоэртон почему-то представил обоссавшегося со страху старшего помощника и капитана вместе с ним, когда те обнаружат контейнер с Пожирателем. В то же время его беспокоило, как бы груз не выбросили в космос.

Наконец пираты покинули отсек, и Хоэртон остался один. Грязные, ряженые в лохмотья рабы какое-то время молча смотрели на него, затем нехотя разбрелись по своим делам. Никто особо не горел желанием работать, но альтернатива была не шибко разнообразной, потому обязывала к подчинению. Джейсон на мгновение испытал чувство жалости к несчастным, впрочем, это вполне могло оказаться чем-то иным – презрением, например.

Спустя несколько долгих минут к Хоэртону подошел тощий, но исключительно рослый детина в драной куртке и с чумазым лицом.

– Пойдешь со мной, – приказал он. – Будешь работать за троих.

– Сгораю от нетерпения, – произнес Джейсон, отправляясь вслед за долговязым и стараясь не споткнуться о собственную цепь.

Она тащилась за ним буквально как привязанная, тихонько позвякивая и постоянно цепляясь за всевозможные технологические выступы. Хоэртон чертыхался, полагая, что это поможет ему не запутаться.

Градирни оказались еще более здоровенными, чем виделись издалека, сквозь слой водяной пыли. Каждая достигала размеров трехэтажного дома и имела форму усеченного конуса. Агрегаты состояли из металлических пластин, нанизанных на общее основание и соединенных путаницей трубок различного диаметра, чем-то напоминая радиаторы охлаждения какого-нибудь сухопутного транспорта, только в десятки раз больше.

– За мной, – приказал новоиспеченный покровитель, ныряя под одно из сооружений.

Хоэртон без особого энтузиазма полез следом.

Внутри окруженных хитросплетением заросших известняковым камнем труб ютились несколько огромных вентиляторов, установленных друг над другом. В рабочем состоянии лопасти разбивали воду в туман, увеличивая поверхность теплообмена. Остывшая жидкость оседала на пластинах и стекала в приемник, откуда подавалась в трубы и перегонялась в охлаждающую систему реактора. По идее, для лучшей эффективности внутри пластин должен циркулировать какой-нибудь хладагент, но, вероятно, о подобной роскоши здесь не слыхивали.