– Ты посмотри, каков стал! – призрак хлопнул себя по ляжкам. – Говорит, что режет. И против кого! Отца, который его всему научил.Ты знаешь, куколка, чего мне этот малый стоил?

Он поймал взгляд Марики, с любопытством выглядывавшей из-за плеча Бадварда.

– Не впутывай её, – предупредил охотник.

– Тебя забыл спросить, – отмахнулся от него призрак и снова обратился к девушке. – Представь. Ему, значит, шестнадцать, и я у него нахожу что? Косяк! Ох, я ему тогда всыпал. Думал, навек отбил охоту дурью баловаться. И что же? Не прошло недели, мне дружки говорят: видели твоего пацана, когда с рейда возвращались. Знаешь, где курил? Сидя на карнизе кафедрального собора! Тебе весело, кокетка? Это самое высокое здание в Йольберге. Ты хоть представляешь, сколько оттуда падать?

Марика всё-таки не удержалась и прыснула смешком. На волне успеха от своего рассказа, Войтех ещё больше приободрился.

– Ну, что скажешь? Вру я и не было такого?

– Было, – сухо ответил Бадвард, глядя в плутовские глаза призрака.

Войтех снова улыбнулся.

– Теперь можем поговорить? Марика, детка, ты ведь извинишь нас на несколько минут?

– Конечно, – согласилась девушка, получив утвердительный кивок от охотника.

– С этого места ни ногой, – предупредил её Бадвард и посмотрел на призрака. – А мы пойдём.

Они зашагали вдвоём параллельно склону холма. Внизу тропу уже снова затянуло туманом, так что трупа гигантской безглазой змеи не было видно.

Войтех держался ровно, заложив большие пальцы за широкий пояс. Он делал так и при жизни, когда готовился к какому-то разговору, который считал отцовским долгом. И, глядя на него, Бадвард, наконец, понял, что смущало его всё это время в призраке.

Он помнил отца именно таким, как видел сейчас. Та же одежда, манеры, голос. Но вместе с тем были детали, незначительные мелочи, которые то ли стёрлись из воспоминаний, то ли ускользнули много лет назад от ещё нетренированного юношеского внимания. Среди вьющихся русых волос Войтеха, зачёсанных назад, просматривалось куда больше седины, чем казалось раньше. Напряжённая складка между бровей не расходилась, даже когда он смеялся. И шнурка от медальона, который старший охотник никогда не снимал, не было видно на его шее. Тот медальон Бадвард в своё время долго искал. Но так нигде и не нашёл.

– Странно, да? – спросил призрак и выдал напряжённую улыбку. – Мне тоже странно. Я-то последний раз видел тебя ещё заносчивым мальчишкой, который вот только начал бриться. Сколько прошло лет?

– Двенадцать.

Войтех присвистнул и внимательным взглядом окинул Бадварда.

– Где делал? – кивнул он на охотничью татуировку ножа.

– В Ценне.

– Там лучшие мастера, – согласился Войтех. – Красиво сделали. А младший как?

Бадвард отрицательно покачал головой.

– Он к нашему делу неспособный, – вздохнул призрак. – По нему сразу было видно. И что, так и сидит при матери?

– Хватит юлить, – оборвал охотник. – Она нас не услышит.

– А терпением ты так и не разжился, – Войтех бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться в правоте сына.

– Не время и не место перетряхивать семейный сундук с барахлом. Что ты здесь делаешь?

– Жду, – пожал плечами призрак. – Или, думаешь, мне встретить тут некого? Вот рыжую твою, например, встретил.

– Случайно мимо проходил?

– Поёрничай мне, – пригрозил он по-отцовски и покосился на Бадварда, чтобы оценить мизерность своих шансов. – У болот что-то вроде точки входа. Туда Жнец приводит всех новеньких. Поэтому и я частенько там бываю. А в этот раз смотрю, девчонка странная. Не призрак. Её бы в топи паучихи сцапали. Дай, думаю, провожу от греха подальше. Какой-никакой, а шанс для неё. Знал бы, что ты следом явишься, придержал на месте. За ней ведь пришёл?