Бабка им носки, варежки свяжет, на табачок денежки выделит. А заняты они, так Ванька с Санькой, Ольгины сыновья – погодки прибегут, тоже на карамельки заработают. Катерина держится за батожок, старательно обходит коровьи лепёхи. Травка вытянулась, загустела, полностью покрыла мокрую тёмную землю. Густо желтеют одуванчики. К одному цветку, росшему чуть в стороне от других, Катерина даже наклонилась, восхищённая его размером и яркостью окраски. Царь-цветок, пока другие боятся, ждут настоящего тепла, он уже вымахал, красуется. Отдалённо, по краям деревни слышится лай собак, скрипит «журавль» у колодца, из леса доносится кукование кукушки, на высокий тополях у магазина грачи устроили переполох. Серая лохматая ворона уселась на изгородь и давай чистить свой клюв о верхнюю перекладину жердины.

Подходя ближе к магазину, старушка расслышала крики ребят, вывозивших навоз в поле. Парнишки, положив сухие дощечки поверх навозной кучи, садились на них и без нужды громко покрикивали на терпеливых пегих лошадок. Светлые рубашонки вздувались пузырём, чумазые лица задорно улыбались друг другу. Братья в азарте вставали, держась за вожжи, пытаясь ускорить шаг своих лошадей, снова понукали их, стараясь не отстать – обогнать друг друга. Ошмётки навоза сыпались на землю, и тут же затаптывались беззаботной ребятнёй, почётным экскордом следующей за телегой. Они цеплялись за грядку телеги, норовили прокатиться, показав при этом свою удаль и сноровку. Они кидали камешками в грачей, неосторожно приземлившихся вблизи от них. Услышав гудок паровоза, ребятня выбежала на улицу, а затем, к огорчению возчиков, ушла смотреть телевизор. Возчики примолкли, поехали тише. Вскоре на гнедой лошадке их догнал Витька, молчаливый, серьёзный парень. Следом за ними проехал и малолетний Димка. Старуха озабоченно проводила его через дорогу, смотрела, как он умело вписался в узкие ворота завор. Сухой рукой она перекрестила его, беспокоясь, чтобы шустрые сыновья Ольги не обидели бы сына солдатки Клавдии.

Магазин, как Катерина и предполагала, оказался закрытым на большой массивный замок. В углу сохранился голик, которым зимой обметали валенки, а на широкий ступеньках крыльца уже заметны свежие ошмётки грязи. Катерина присела на широкую толстую доску, низко прибитую к стене, сбоку от крыльца, служившую для деревенских людей вместо скамейки. Отсюда видна улица, крыши овчарен, спрятавшихся в мелком осиннике, виден краешек колхозного клуба, отсвечивают на солнце окна конторы, открыты ворота конюшни, оттуда возят навоз, мужики возятся с мешками у амбара. На дальнем поле тарахтит трактор, пуская в синь неба фиолетовый дымок. На столбе, рядом с колодцем, висит железный лемех, привязанный за толстую верёвку. Рядом лежит ось от телеги. Ею ударяют по лемеху, призывая колхозников на работу.

Всё вокруг здесь для Катерины родное и близкое: любая деталь вызывает ворох воспоминаний, заставляющие её задуматься или улыбнуться. Хотя многое в деревне изменилось, утратилось, сохранилось лишь в её памяти. Упала та высокая, ветвистая берёза, на коре которой когда-то было вырезано её имя. Разобрали старые, ещё крытый берёстой, амбар – на его месте выстроили новый. Сменили и столбы у ворот, да и саму изгородь меняли не раз. Лишь стёжки – дорожки сохранились прежними, и дорога, как и прежде, пролегает посреди деревни. Кусты, как и в дни её молодости, растут в низине. Есть, где уединиться влюблённым и мужикам в дни получки затаиться от строгих жён и матерей, ребятишкам играть в «войнушку»

Из раздумий её вывели не торопливые шаги людей, идущих по влажной траве. Катерина подняла голову – к магазину подходили трое: Ольга, Маша и Катя. Все трое тащили по огромной охапке пиканов. Высокие сапоги их, забрызганные росой, влажно блестели на солнце. На пиджаках Маши и Ольги, на фуфайке у Кати на швах застряли мелкие травинки, на платках налипла мелкая паутина. Усталые прогулкой, довольные добычей, обеспокоенные возможными переменами, происшедшими в деревне, за время их отсутствия.