Неведомо зачем, но Степанович, бывший со Славой по особым «корешам» и даже наколку на руке имеющий («Да, это – по малолетке, скорее всего, выколол», – объяснял мне её происхождение знающий Славян), Мише всё передал слово в слово. Слава потом говорил: «Да специально – чтоб показать Мише, какой он муфлон». И на следующий день, едва войдя с шефом на территорию, гроза морей и океанов – а главное, лесов! – опрометью вбежал на второй этаж.

– Этот вот, этот! – подзуживал поспешавший сзади папашка.

– Ты!.. – остановился в дверях комнаты телохранитель.

Не выпуская из рук шпателя с жирным, как сметана, слоем шпаклёвки, Слава неспешно обернулся.

Долгую секунду они смотрели друг другу в глаза. Слава – с едва заметной, непременной в таких ситуациях (профессиональной?) своей ухмылкой.

– А ты знаешь, – краснея, надувался грудью Миша, – как из бетономешалки пальцы выковыривают?

Слава степенно кивнул.

– Хорошо, – сдувался на выдохе, только ещё зло щурился телохранитель, – что мы оба об этом знаем!

Да чего ж хорошего? Разве только, что Славу он теперь обходил, по возможности, сторонкой, а если и приходилось столкнуться нос к носу, то пожимал тому руку крепко и наскоро – никто чтоб особо момента не запечатлел. Впрочем, Слава достаточно скоро отсюда ушёл: на фига ему такие пряники? Олежку, снюхавшегося тогда с появившимся Костиком, за себя оставив. Ушёл в ремонт своей квартиры – с головой. «А он – как линия горизонта: сколько ни иди, край всё там же». Только по случаю теперь Слава на Ушакова и приезжал, да и то – поздним вечером: пару-тройку мешочков шпаклёвки и клея, по старой памяти, в микроавтобус свой забросить. Чтоб ремонт домашний всё-таки продвигался. Не разорится, чай, заказчик!

Вот это я понимаю – Робин Гуд! Да, Миша, тут лесом не пройдёшь!..

– Люба, Люба, а ну-ка слазь с дуба!.. – тихо произнесла она.

– Что? – очнувшись, не понял я: что ли, тоже из Шервудского леса?

– Дразнилка такая есть: «Люба, Люба, а ну-ка слазь с дуба!» – «Ни фига не слезу, ещё выше полезу!» – с задумчивой улыбкой промолвила она. – Вот и я про то же…

Мы вышли на людную площадь меж двух торговых центров.

– Ну, что – прощаемся? – уже начинал грустить я. – Вообще-то, давай я тебя ещё через дорогу переведу – спокойней мне будет.

– Конечно! – засмеялась Люба. – Сама-то я не умею.

А то нет? Намедни как-то перебегали уже на мигающий зелёный: «Думаешь, успеем?» – «А куда мы денемся, если уже пошли?»

Провокаторша!

– Ну, пока, – клонился к поцелую я, – а то ещё Серый увидит! Если что – вали всё на меня!

– Сейчас, конечно! Татьяне с Семёном привет!

Всенепременно! Но раньше получилось поприветствовать друга.

– Славян, привет!.. Значит, я в трёх минутах ходьбы от «Кловера», хотел бы очень тебя видеть – отдать тебе уже полторы тысячи: спасибо, выручил!

Собрался, по сотне-другой, очередной должок другу. Последний уже…

– Похвально! Подходи к центральному входу, я сейчас выйду.

Вышли они вдвоём с Джоном – на широкую, абсолютно пустую лестницу огромного бизнес-центра. В котором магазинов с очаровательными продавщицами и скучающими охранниками было намного больше, чем залётных покупателей (точнее – любопытствующих).

– Здорово, Алексейка-воробейка! С танцев, наверное?

– В рубашечке, смотри, белой! – завистливо кивнул Джон.

– Ботинки сегодня прикупил – для танцпола, – выуживая обновку из пакета, предъявил алиби я.

– Уважуха! – искренне кивнул Славян.

– Ну, а у вас как дела?

– Да как у нас дела, – развёл Слава руками, – работаем всё, трудимся. Денно и нощно. К семнадцатому декабря должны мы этаж сдать. На минутку вот только к тебе и выскочили.