– Не было времени привести себя в порядок. – Софи тряхнула отросшими волосами. Она представляла, как выглядела: пробивающиеся рыжие корни, обломанные обгрызенные ногти, лицо, которое два месяца баловали только ледяной водопроводной водой. – Я думала тебе, ну знаешь, ты же у нас не Эльтан там какой-нибудь Сиршалленский, и я сгожусь.

Джон усмехнулся, и Софи с болью увидела в нем проступившие изменения: он не сутулился, не позволял себе, но во взгляде поселилось что-то тусклое, затравленное, траурное. Он ждал конца. Был готов умереть.

– Как ты сам? – спросила она небрежно.

– Не нужно. – он насмешливо скривился. – Изображать сочувствие никогда не было твоим коньком. Что тебе пообещали за это прекрасное представление?

Софи улыбнулась. Наверное, Джон хотел, чтобы она подыграла ему, изобразила отвергнутую глупую девочку, которая была влюблена и рассчитывала на взаимность, а эльф безразличен к ней, и значит ее, может быть, отпустят…

Наверное, Линар рассудил, что лучше попытаться сыграть эту последнюю карту, но Софи знала, что это бессмысленно. Не для того ее возили два месяца из одной тюрьмы в другую, чтобы отпустить на все четыре стороны.

– Ты очень жесток, Линар. Ранишь мои чувства. – сказала она похлопав ресницами и рассмеялась. – Почему ты так говоришь? Разве ты не любишь меня? – Софи изобразила удивление, но комично, явно насмешничая.

Брови Джона изумленно приподнялись. Он прыснул.

– Люблю тебя? Тебе, видно, отбили голову, пока тащили сюда.

Софи искренне фыркнула от смеха. Боже, как же ей было смешно! Любовь! Чувства! Боже, да кого они сейчас вообще волновали.

Любила ли она Джона? Да, любила. Все внутри сжалось, когда она увидела его, горло перехватило и захотелось разреветься то ли от счастья, то ли от ужаса. Она добралась! Добралась до него! Увидела его, хотя думала, что никогда уже не увидит!

И что? Да ничего! Это ровным счетом не значило ничего. И эти его жалкие попытки что-то изобразить только смешили ее.

– Хватит, Джон. Ни для кого тут не секрет, что между нами было… что-то. – Софи закатила глаза, едко насмешничая. – И теперь я по уши в дерьме. Мы оба, собственно. Спасибо тебе.

– Ты мастерица отдавать вину любому, кто готов ее взять. Что ж, я не против стать причиной всех твоих бед. В чем же я повинен? – Он поднял брови, и Софи поняла, что они говорят почти правдиво.

– Ты прекрасно знаешь в чем ты повинен.

– Тогда что ты тут делаешь?

– Отдаю долги.

Он замер. Софи прекрасно знала, что она сказала. Что не любит его. Что пришла сюда не потому, что душа разрывалась от боли, не потому, что жизнь без него была хуже смерти. Хотя иногда так и было… Но сейчас Софи было все равно. Она сделала, что должна была. Вот она тут, в наручниках, вот Линар напротив. Ура, свершилось. Она добралась. А дальше… Для нее давно уже не было никакого «дальше». Софи прекрасно понимала, что если Нилан и макидарцы потеряли ее в пути, все тут и закончится. И для нее и для Линара и для всех их «чувств». И животный, людской прагматизм щерился внутри от страха. Простого звериного страха гибели.