Затем увидел, что находится в маленькой пещере, которую не выбило в скале водой, скорее она напоминала создание великана – зал с плоским потолком и вертикальными стенами.

Но больше всего его удивило, что при входе в пещеру стоял его мул, а рядом, скрестив ноги, сидел на земле человек с короткой бородой, черной, как ночь, и еще более темными глазами.

– Спокойно, спокойно, – предупредил чернобородый и протянул огромную руку.

– Райннон! – воскликнул Каредек и опустился на постель, высокую и мягкую, сложенную из молодого лапника и источавшую сосновый аромат. Раненый лежал не шевелясь. Рядом журчала вода; вдалеке слышался грохот водопада.

– Похоже, ты пришел в себя, – сказал Райннон.

Шериф вновь открыл глаза. Он собрал разбегавшиеся мысли и, дивясь своему голосу, еле слышно произнес:

– Ты мог оставить меня там, где я лежал, Райннон.

– Я не убиваю мертвых, – ответил тот. – Хочешь поесть?

Каредек посмотрел на грубый потолок над собой.

– Если бы я стал великаном, чтобы поднять вон тот камень и подпереть им потолок, – ответил он, – и если бы я работал целую неделю и за это время ни разу не перекусил, я бы, наверное, был меньше голоден, чем сейчас.

– Чего бы тебе хотелось? – спросил, посмеиваясь, Райннон.

– Подошла бы сочная зеленая трава, – ответил шериф. – Или мне понравилась бы нежная внутренность коры ивы. И вообще, я бы мог жевать полынь или глотать гальку.

– Но если бы тебе предоставили выбор? – не унимался Райннон, снова смеясь.

– Если бы я имел выбор, – сказал шериф, – я бы начал с форели, зажаренной с корочкой. Для начала я проглотил бы пару дюжин двухфунтовых рыбин. После этого принялся бы за оленину. Не хочу показаться жадным, поэтому остановлюсь на двух. Два упитанных, крупных оленя меня, может быть, немного округлят, а оставшиеся впадины я бы залил парой ведер крепкого черного кофе. А потом закурил бы, девять-десять фунтов табака. По-моему, достаточно для послеобеденной самокрутки. Ты можешь дать мне все это именно в таком порядке?

– Каредек, – развел руками преступник, – нам с тобой следовало встретиться давным-давно. У нас одинаковый взгляд на вещи, включая харчи!

У входа в маленькую пещеру он разжег огонь и ушел. Мул, любопытный, как все мулы, ходил вокруг него, пока костер не превратился в большую кучу раскаленных углей. А Каредек, лежа неподвижно, сжал зубы и старался унять разгоревшийся аппетит.

Затем он увидел, как вернулся Райннон с серебристыми рыбами, и немного погодя эти рыбины уже пеклись на углях.

Каредек яростно набросился на первую порцию, но когда съел маленькую рыбку, на него снова накатил сон.

Он заснул, проснулся посреди ночи и опять поел.

Через неделю он уже мог сидеть, оперевшись спиной о камень у входа в пещеру, греясь на жарком солнце, которое до костей прогревало тело. Он смотрел на водопад на реке, на летящих птиц, на прибившиеся к вершине облака и чувствовал, что силы возвращаются.

Он увидел идущего по склону горы Райннона. Даже среди нагромождения скал шаг его оставался широким, на плечах он нес тушу взрослого оленя. Райннон подошел ко входу в пещеру и сбросил триста фунтов мяса к ногам Каредека. Шериф взглянул на мертвые глаза и красный язык, вывалившийся из пасти животного.

– Почему ты принес так мало еды, Эннен? – воскликнул он.

– Это тебе одному на обед, – усмехнулся Эннен Райннон. – Но до полудня еще пара часов.

– Ошибаешься, – возразил шериф. – Время обеда давно прошло. Судя по тому, что творится у меня в животе, скоро наступит вечер.

– Разведи костер, – попросил Райннон. – Я пойду наловлю рыбы на первое.

Каредек разжег огонь и, когда он разгорелся, повернулся к туше и начал вырезать мясо, с жадностью глядя на него, потому что олень оказался вполне упитанным. Внизу он видел Райннона с маленькой острогой в руке, который вставал на колено то на одном камне, то на другом. Острога была сделана из выдержанной и оструганной прямой ветви ясеня, конец ее венчал зазубренный металлический наконечник. Она напоминала копье пигмея – вряд ли длиннее копья сказочного рыцаря-эльфа в доспехах и на коне. Райннон держал ее большим и указательным пальцами. Иголка в руках кружевницы менее точна, чем острога в пальцах Райннона. Если в обманчивых тенях заводи мелькал плавник форели, ее настигала быстрая смерть. Если в прозрачных водах сверкал серебристый бок рыбы, маленькое копье снова било без промаха и извлекало из воды трепещущую добычу. Каредек сам пытался ловить рыбу таким образом. Но никогда ее не видел. Для него ручей был пустым – всего лишь черно-белый поток со странными голубоватыми отсветами в заводях. И ручей всегда оставался пустым, пока не подходил Райннон и по неясным отблескам света и тени не угадывал, где форель и не вытаскивал бьющуюся, умирающую рыбу.