Надо писать не истории людей, а истории вещей. Тогда люди будут интересны.

Религия – это закон стаи, как бы красиво эта стая не рядилась.

Грамотного обмануть легко.

Все мы не красавцы, а особенно некоторые.

– Здравствуй, племя молодое, незнакомое!

– Пошел на хер.

Единственным украшением спектакля должен быть текст пьесы, всё остальное – необходимость.

Порядок создания порядка.

Накануне гибели голос звенит.

Хрен-то хрен, а ты сам не хрен ли?

Бык стоит бастионом.

Сверху женская грудь слаще, снизу безумней.

Друг – это другой.

Женщина, определившая себе цену, стоит копейку.

Мститель долго не живет.

Смотри на север, иди на юг.

Целка целебна, блядь благодатна.

Зола сохраняет форму до утреннего ветерка.

Шаг больше жизни.

Юбка труда, платье разврата.

Плюнь в ослепительное.

Оборотень во власти – условие власти.

Жалкое милостыню не соберет.

Дерево ломает неожиданный порыв ветра.

Отец не помнит, мать не забывает.

О харакири думать и осуществлять.

Опять ничтожен. Снова велик.

Имей совесть – пиши кратко.

Мир убог. Для чего?

Бесконечность не интересна: безвозвратность рвет сердца.

След остается.

Без пальца ты другой.

Видеть затылком – не метафора.

Чем больше тишины, тем больше звуков.

Сидеть быстрее, чем летать.

Лень это мудрость. Мудрость это круговая оборона. Круговая оборона это ожидание штурма. Ожидание штурма это стресс. Лень это стресс.

Жизнь должна помещаться в чемодан. А еще лучше – в горсть.

Оять эх фа журкан, фа щекан. Ёё аа. Ээээх. Бьоф. Соловьевск.

Только детство принадлежит человеку.

Никто не скажет: эксперимент окончен, всем спасибо.

Погрузись и разбегайся внутри себя.

То, чем живешь, не видимо ни при жизни, ни после смерти. Оно даже не проявимо. Оно выше понимания. Оно общее.

Лес корнями в небо.

Только синева выпьет очи.

Уголок между шеей и началом грудей есть начало мира.

Любая тьма ждет звезду.

Оса пьет нектар, червяк ест капусту, летит утка, валяется пьяный мужик. Где здесь место для еврея?

Ждать некого.

Жизнь окажется очень длинной, если тебе хочется, чтобы она шла быстрее.

Любая литература не больше, чем реклама. Но и не меньше.

Холод приучает к труду даже жабу.

Тепло приучает к оттенкам.

Дожди приучают к вдумчивости.

Горы приучают к одиночеству.

Море приучает к мужеству.

Поле приучает к накоплению.

Лес приучает к чуткости.

Город приучает к недоверчивости.

Евреи и англичане приучают к беззаконию.

До десяти утра богатеешь, после – транжиришь.

Старик вприпрыжку – жизнь кувырком.

Над Сталиным смеются из-за того, что он назвал вещь Горького «сильнее Фауста Гете». А кто-то из смеющихся читал Фауста Гете? И так ли он велик – второй вопрос.

Высоковольтные линии – шаги великана, переносящего жизнь.

Вся эта лживая жизнь держится только благодаря первым семи годам. Никакая демократия, цивилизация, технология не заменят восхищенного смеха родителей над младенцем.

Только младенец помнит вечную жизнь.

Гениальность моих текстов не подвергается сомнению даже мною. Это не моя прихоть, а историческая необходимость.

Женщина должна понимать, что намеренно возбуждая мужчину, она унижает его. Потому она обязана тут же его удовлетворить, если не хочет подвергнуться надругательству.

Ум женщины другой. В нем нет баланса, потому что ей доступна любовь. Потому женщина, участвующая в изобретениях мужчин под свой баланс силы: искусства, науки и прочая, обречена на горе. Величайший резерв человечества – изобретение женщинами дел, основанных не на балансе, а на любви.

Ты должен защищать свои тексты, как защищают детей – с оружием в руках. Если надо – погибни ради этого.

Ждать угрызений совести у волка.

Ждать гостеприимства у обезьян.