Сопредседатели Театра драматурга

Александр Образцов

Я постараюсь доказать на половине странички то, о чем безуспешно трендели весь 20 век глупые силы истории. А именно: человек хочет быть баловнем. Если ему этого не предоставляют, он пьет, курит, бьет детей и соседей, воюет, сидит в тюрьме. И все равно он хочет быть баловнем! Он хочет быть один у мамы, один у школы, один у страны и один в истории. Это самое большое желание человека. Это выше Дарвина.

Когда человек беседует с Богом, он удовлетворяется. Как же! Один на один.

Но я о другом. Человек не хочет ходить в ватнике и в шапке с указанием фамилии. Он хочет, чтобы ему сшили костюм и шубу. Он хочет автомобиль ручной сборки и саудовские сапоги. Он хочет читать самое новое и смотреть самое лучшее.

Но чтобы везде была марка. Чтобы быть уверенным стопроцентно, что лучше писателя, которого он читает – нет. Самый лучший фильм сегодня – этот. А пьеса, которую он смотрит – свежее, чем устрицы у Юбэ.

Всё это – у нас. Мы единственные писатели, отмеченные коллективным выбором писателей. Мы пишем пьесы, рассказы, сценарии, стихи, очерки и черт еще знает, что мы не пишем! Но не для толпы идиотов, предпочитающих суррогат и ежедневную жвачку сериалов и блокбастеров. Мы – тоже баловни.

Вы все равно купите наши тексты, но уже по другой цене.

Спешите говорить с нами!

Это неизбежно.

Секция драматургии Союза писателей России.

Obr44@yandex.ru

Многословие в пьесах и остальной литературе обычно связывают с профессионализмом писателей. Надо было зарабатывать на жизнь и писать как можно больше.

В 20 веке, особенно в его конце, объем написанного вступил в жесткое противоречие с ритмом жизни. Нельзя сказать, что усиление жизненного ритма – отрицательное явление. Оно есть. И всякие проклятия новому веку бессмысленны.

Количество поглощаемой информации вначале накрыло человека с головой. Затем он начал выбираться из-под завалов.

Могут сказать, что в новое время люди вернулись к роману: их поглощают десятками, сотнями. С таким же тревожным чувством убивают время на сериалы, на спортивные новости. А ведь это не насыщение информацией. Это бегство от нее. Человек пугается лавины знаний, которые надо усвоить и укрывается от них за перинами безмыслия.

Бесполезно. Следующая стадия образованности, как сказал Мандельштам, ассоциативная. И она не имеет отношения к многословию.

Так и пьесы. Уже не может быть одной пьесы в 2, 3, а то и в 4 действиях. Пьеса все чаще играется без антракта, в полтора часа. Больше человек не унесет. Ему тяжело, скучно, оскорбительно сидеть 3-5 часов, наблюдая жвачку мыслей и действия.

Следующим шагом театра по направлению к зрителю должна стать новая пьеса, собираемая как конструктор, из разных по объему, но совершенно оригинальных одноактных пьес, объединенных в новое ассоциативным способом. И сыгранных в один вечер. И даже разножанровых. И даже разных авторов.

Симфоническая музыка переживает тот же застой, что и театр, литература и живопись. Потребители высокомерно смотрят поверх голов современных авторов и направляют свое подобострастное внимание в позапрошлый век и глубже.

Что ж, будет с кем побороться! Всегда приятно иметь конкретного соперника – Чехова, Достоевского, Верди или Рембрандта, а не это ватное пространство запланированного ничтожества.

В конце прошлого века публика стала меньше посещать академические залы. И правильно. Потому что композиторов учили сочинять музыку для самих же композиторов. Меломаны, таким образом, оказались выброшены за борт. И это – главная беда северного полушария. Ведь музыка прошлых столетий не может нести современной нагрузки.