От обалдения высший пастырь обеими руками прижал к груди вновь обретенную Реликвию. Возражать он и не думал, но на всякий случай стреломет под нос я ему сунул. Морт и Джинго, кряхтя, ворочали Зерцало на постаменте. Я им не завидовал. Наконец парни догадались перевернуть тяжеленную чашу, чтобы тащить ее за края, как носилки. Мешать им в этом было бы настоящим святотатством. Так что из сокровищницы мы с архижрецом вывалились следом за отчаянно пыхтящими парнями.

Понимая обстановку, мимо кордегардии они проскочили валкой трусцой, оставив мне, многогрешному, разбираться с высунувшими удивленные рожи стражниками. Охрану я успокоил просто: подождал, пока те ринутся к двери, и со всей силой толкнул им навстречу увесистого высшего иерарха. Миновав по стеночке образовавшуюся кучу-малу, я в три прыжка достиг лестницы, где принялся подталкивать в спину Мортимера, тяжко сопящего под грузом Реликвии на предпоследней ступеньке.

С моей ли помощью, или исключительно попустительством Победивших Богов, но он наконец одолел остаток пролета, и мы вырвались на оперативный простор. Между алтарем и вратами храма никого не было, поэтому половину пути удалось миновать незамеченными. А затем из-за алтарного возвышения выплеснулся фонтан храмовых стражников, на котором, как хисахский ездок на прибойной доске, балансировал архижрец. Возмущенные вопли братии огласили своды строения.

Полуобернувшись на бегу, я разрядил два ствола стреломета, целясь поверх голов. И как всегда, удивительно удачно: оба болта вошли в единственный живой фрагмент главного витража. То ли после моих предыдущих набегов уцелел, то ли уже восстановить успели. Как бы то ни было, витраж разлетелся вдребезги. Осколки цветного стекла осыпали стражу, заставив ее залечь от неожиданности. Несколько здоровяков повалились друг на друга поленницей, архижрец соскользнул с гребня внезапно иссякшей волны и кубарем покатился по плитам.

Воспользовавшись заминкой, мы вылетели из врат. На паперти нас поджидала главная неприятность. Вовсе не нищие, которые, почуяв, что пахнет жареным, весьма споро порскнули во все стороны: безногие – на скрытых заклятием невидимости ногах, слепые – с исключительной точностью находя дорогу переклятыми в малозаметные места глазами.

Куда опаснее для нас оказалась выщербленная столетиями лестница. Знаменитая шутка про суслика, который в гору бежит торчком, а с горы – кувырком, оказалась как раз впору похитителям особо увесистой Реликвии. Уже в самом низу парни не удержали тяжеленную чашу. То ли Джинго, спрыгивая, рванул за край, то ли Морт споткнулся на последней ступеньке.

Так или иначе, они повалились один на другого. Зерцало встало на ребро, пару раз качнулось и довольно споро покатилось под уклон улицы. Я перепрыгнул через копошащихся на ступенях парней и устремился следом, проорав на ходу:

– На рогачей, и ходу! Моего прихватите!

Из врат храма вырвались до предела накаленные злобой стражники в своих поперечно-полосатых желто-черных ризах, словно осы из гнезда. Скакуны бесновались у храмовой коновязи. Мортимер первым запрыгнул на своего.

Догнать Реликвию удалось лишь через полквартала. Как и положено священному сокровищу, Зерцало величаво катилось, постепенно ускоряя ход. Только пару раз оно несерьезно подпрыгнуло на выбоинах мостовой.

Если остановить тяжеленную чашу, то мне в одиночку с ней уже не справиться. А Джинго с Мортом что-то замешкались, видимо, сдерживая стражников. Оставалось только бежать рядом с Реликвией, придерживая и направляя ее за край. Таким порядком я обогнал пару мальчишек с обручами и прутиками.