Алекс сидел на месте, наблюдая, как покачивается на ветру баржа. Он не совсем сумел исполнить свой замысел. Он планировал спокойно опустить лодку – вместе со всем содержимым – прямо на парковку полицейского участка. Это стало бы отличным сюрпризом для властей, думал он. Теперь же лодка висела прямо над центром для конференций, который он видел с моста Патни. Но, собственно, результат всё равно будет тот же.

Он вытянул руки и расслабился, ожидая, когда откроется люк. Объяснить, что он здесь делает, будет непросто.

А потом он услышал громкий скрежет.

Металлический пиллерс, торчавший из палубы, не был рассчитан на то, что ему придётся выдерживать вес всей баржи. Даже то, что он вообще так долго продержался, стало чудом. Алекс с отвисшей челюстью смотрел, как пиллерс отрывается от баржи. Несколько секунд он ещё держался за палубу одним краем, а потом оторвалась последняя металлическая клёпка.

Баржа висела в шестидесяти метрах над землёй. А теперь она начала падать.

В центре для конференций «Патни-Риверсайд» главный констебль городской полиции произносил речь, обращаясь к большой толпе журналистов, телеоператоров, госслужащих и официальных лиц. Он был высоким, худым и очень серьёзным. Его тёмно-синяя форма была безупречна, всё серебро – от гвоздиков на эполетах до пяти медалей – было начищено до блеска. Сегодня был его день. Он стоял на одной трибуне не с кем-нибудь, а с самим министром внутренних дел. Ещё в зале был заместитель главного констебля и семь офицеров рангом пониже. На стену позади них проецировался лозунг:

Серебряные буквы на синем фоне. Главный констебль сам подбирал цвета, зная, что они такие же, как на его форме. Ему нравился этот лозунг. Он знал, что эти слова завтра будут во всех крупных газетах – а рядом, конечно же, на фотографии будет он сам.

– Мы не упустили ничего! – говорил он, и его слова эхом разносились по современно обставленному залу.

Он смотрел, как журналисты тщательно записывают каждое его слово. Все телевизионные камеры повернулись к нему.

– Благодаря моему личному участию и усилиям мы ещё никогда не были столь успешны. Господин министр…

Он улыбнулся высокопоставленному политику; тот улыбнулся в ответ, блестя зубами.

– Но мы не почиваем на лаврах. О нет! Буквально со дня на день мы надеемся объявить о новом прорыве.

Именно в этот момент баржа ударилась в стеклянную крышу конференц-зала. Раздался взрыв. Главный констебль едва успел отпрыгнуть в сторону – на него летел какой-то огромный, истекающий водой предмет. Министра внутренних дел отбросило назад, очки слетели с лица. Его охранники беспомощно замерли. Лодка врезалась в пол прямо перед ними, между сценой и зрителями. Одна из стенок рубки оторвалась, выставив на всеобщее обозрение то, что осталось от лаборатории. Два преступника лежали в углу, ошеломлённо смотря на сотни полицейских, окруживших их. Облако пыли взлетело вверх, словно гриб, и с ног до головы покрыло тёмно-синюю форму главного констебля. Завизжала пожарная тревога. Свет моргнул и погас. А потом начались крики.

Тем временем первый из строителей добрался до кабины крана и изумлённо уставился на четырнадцатилетнего мальчика, которого обнаружил внутри.

– Ты… – проговорил он. – Ты вообще представляешь, что натворил?

Алекс посмотрел на пустой крюк и на зияющую дыру в центре для конференций, на столб дыма и пыли. А потом, извиняясь, пожал плечами.

– Я работал с показателями преступности, – сказал он. – И, похоже, только что случился спад.

По крайней мере, вести его далеко не пришлось.

Двое рабочих спустили Алекса с крана – один лез по лестнице над ним, другой под ним. Под недоверчивыми взглядами строителей его вывели со стройплощадки прямиком в полицейский участок, стоявший поблизости. Проходя мимо центра для конференций, он увидел, как из него выходит целая толпа. Уже приехала «Скорая помощь». Министра внутренних дел увезли в чёрном лимузине. Алекс впервые за всё время всерьёз испугался – вдруг кто-то погиб? Он не хотел, чтобы всё закончилось именно так.