Уборка, как и написание текста от руки, позволяла мне трезво оценивать свои мысли и идеи. На следующей неделе защита выпускной работы. С одной стороны, я очень рада, что скоро все студенческие мучения останутся позади, но с другой стороны, мне было страшно думать о том, как же быть дальше: остаться в Японии или уехать обратно в Россию, где меня никто не ждет?

Время от времени я приходила к мысли, что можно было бы поступить в аспирантуру и продолжить свои исследования под крылом Сэкигути-сана, но это всего лишь снова оттянет муки выбора. Иногда мне казалось, что он относится ко мне как к нелюбимой дочери, постоянно находя во мне какие-то изъяны и делая замечания, и это ставило меня в еще более неловкое положение. Я догадывалась, что отец перед смертью взял с него какое-то слово, которое он так боится нарушить и по сей день, что объясняет его полуневидимую тревогу за мою учебу.

Мой непрерывный поток мыслей и уборку прервал полусонный стон моей соседки, которая запуталась в одеяле и теперь отчаянно пытается освободить свои ноги от скомканного белья.

– Айуми-тянь, незаконно делать уборку в утро субботы. Дай поспать, – проворчала она, переворачиваясь на другой бок.

– Еще спать? – удивилась я. – Ты хотя бы смотрела на часы?

Ленивая рука подруги потянулась к будильнику, который явно ее разочаровал. Лилиан вскочила с кровати, представ передо мной почти в полуголом виде.

– Два часа дня?! Серьезно? – вскрикнула она, обращаясь к будильнику, словно он способен дать ей вразумительный ответ.

– Часы не врут, – и показала ей экран своего телефона.

– Ты переписываешься с Такуми? – сказала она, приподняв одну бровь.

– Что? – удивилась я не меньше, но только сейчас заметила уведомление от Такуми. Два новых сообщения и какое-то видео. Мне не хотелось ничего сейчас объяснять, поэтому я просто небрежно бросила телефон на кровать.

– Слушай, мы просто… – не успела я договорить, как Лили меня перебила сама, незамедлительно бросившись к шкафу.

– Расскажешь потом, а мне пора собираться. Нет времени объяснять, но сегодня приезжают мама и бабушка из Испании. Их самолет приземлится через два часа, а я обещала встретить и…В общем, помоги мне собраться, – с умоляющим взглядом просила она. —У тебя же есть жвачка?

Лилиан могла и не объясняться, было очевидно, что ее семья решила пораньше приехать в Токио, чтобы отметить удачную защиту. Во рту образовался неприятный комок.

Лилиан ушла, оставив за собой беспорядок. Я не могла на нее злиться, в конце концов, торопиться увидеть близких – не преступление. Если бы папа был рядом, он бы тоже разделил со мной этот день.

Череда грустных мыслей снова охватила меня, как если б это было внешней силой, и я внезапно почувствовала ужасающую тоску по родителям, но я быстро отвлеклась, вспомнив про телефон и непрочитанные сообщения.

Такуми [14:47]

Как себя чувствуешь?

Такуми [14:50]

Хочешь взглянуть?

Такуми [14:50]

<Видео>

Игнорируя два предыдущих вопроса, я нажала на видео. Моему взору представились две девушки, облаченные в красивые кимоно бежевых тонов.

– Гейши, – прошептала я вслух.

Позади сидела еще одна женщина, тоже в кимоно, но более темного оттенка, держа в руках трехструнный инструмент сямисен.

Они двигались медленно и плавно, грациозно размахивая веером и подбрасывая его то вверх, то вниз, раскрывая в полный вид. Сначала одна из них закрыла веер, и в то время как ее тело совершало волнообразные движения, она вытащила из кимоно второй веер, которой помог изобразить что-то похожее на крылья бабочки. Казалось, что они смотрят только вниз, но нет, их лица были сосредоточены, а глаза бесстрастны.