– Ничего? Мы всё это время читали, – сказала Юн Джон, показывая Мару сценарий.

В глазах Мару она выглядела жалко.

– Вам нравится театр или вам нравится клуб?

– А?

– Когда вы впервые пришли в наш класс, вы сказали, что вам нужны ученики, чтобы поставить пьесу, верно?

– Д… да.

– Тогда я спрошу ещё раз. Вы хотите сделать пьесу или хотите, чтобы клуб продолжал существовать?

– Ну…

Юн Джон не смогла ответить. Мару прекрасно знал ответ. Она была увлечённой, честной перед лицом актёрского мастерства. Естественно, ей хотелось поставить пьесу с другими учениками.

Но, к сожалению, у всех второкурсников была одна и та же травма из-за события, которое разрушило клуб в прошлом году. Это, вероятно, и заставляло их молчать. Потому что они боялись, что могут разрушить клуб в попытках что-то решить.

До сих пор они, вероятно, не вспоминали об этом благодаря интенсивным тренировкам Мисо. Но теперь они снова стали главными, и у них было, о чём подумать.

Иронично, но они позволили клубу прийти в упадок, потому что так сильно его любили.

– Наверное, вам кажется, что я очень грубо говорю. Думаете, что я просто зритель, который лезет не в своё дело. Это нормально. Я прекрасно понимаю, что не имею права вмешиваться.

Постороннему действительно не стоило вмешиваться. В конце концов, Мару не переживал это вместе с ними. Разница между ними была невероятно велика.

0 и 1. Разница между существованием и отсутствием.

Мару только наблюдал за тем, как усердно работают члены клуба, и не чувствовал того, что они, поэтому должен был молча терпеть колючие взгляды. Мару опустил взгляд. Друзья странно на него смотрели.

Если даже его друзья… Не нужно было смотреть, чтобы знать, как на него смотрят другие.

– Но как зритель, я могу с уверенностью сказать, что, если я в чём-то и хорош, так это в наблюдении. Сейчас в клубе полный бардак. То, что второкурсники должны быть внимательны к тому, что говорят первокурсники, – тому доказательство.

Брови Мин Сока недовольно дёрнулись.

– Эй, Хан Мару.

– Прости, но скажешь позже. Ты наверняка чувствуешь то же самое и прекрасно знаешь, что если так будет продолжаться, то клубу конец. Если ты большой поклонник клуба чаепитий, который здесь образуется, то мне нечего тебе сказать. Вы, разумеется, выступите, но это будет совершенно не та пьеса, которую вы репетировали целых три месяца. Как я уже говорил, даже обычные люди могут заметить разницу, если профессионал прекратит репетиции на три дня. Мы любители. Любители, которые отдыхали целый месяц. Вы серьёзно думаете, что чтение… Ха. Вы думаете, что читать слова из сценария – это то же самое, что и играть на сцене? Так зачем тогда вы месяц назад репетировали на сцене?

– Ты действительно…

Мин Сок попытался встать, но его остановил Чжун Хёк. Мару коротко кивнул Чжун Хёку, прежде чем продолжить.

– Я прекрасно понимаю, что вас беспокоит.

Мару посмотрел на Гын Сока. Мальчик медленно поднял голову, чувствуя на себе чужие взгляды.

– Ты вообще хочешь заниматься актёрским мастерством?

– Хочу. Разумеется.

– Этого должно быть достаточно. По крайней мере, ты говоришь, что хочешь. Хотя я не уверен, что так и есть на самом деле.

Лицо Гын Сока напряглось. Ю Рим выступила на его защиту.

– Эм… Не слишком ли ты строг? Гын Сок тоже старался. Он многое пережил. Разве ты не можешь хотя бы попытаться его поддержать?

Это было странно. Ю Рим была не из тех, кто высказывает своё мнение. Гын Сок ей нравится?

– Все его давно поддерживают, но лично я не могу утешать и подбадривать того, кто не извиняется за свои ошибки.

– Не извиняется? Но Гын Сок…

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил «извините»? Что он говорит, когда вспоминается тот случай?