Оля молча слушала его и боль начала потихоньку отступать, как бы уменьшаться, съеживаться, оставляя после себя легкую пустоту, которую еще предстояло чем-то заполнить. Кризис миновал…

…Сергей уже полчаса рассматривал какую-то только ему видимую точку на стене. Анна Николаевна терпеливо стояла рядом и с недоумением смотрела то на него, то на стену. «Что там?» – спрашивала она себя – «Что он там увидел?»

Анна Николаевна, средних лет женщина, была женой одного очень влиятельного человека в городе. И как это было заведено у влиятельных людей, он поселил жену в огромном шикарном «дворце», как он шутливо (или не очень) любил говорить, в престижном коттеджном поселке Северного Гондураса, иронично и с намеком именуемом «Таганский проезд». А она, слегка озверев от длительного, как говорят итальянцы, «дульче фарниенте» – «прекрасного ничегонеделания», активно начала менять все: интерьер, обстановку, приусадебный ландшафт, вложив в это занятие все свои нерастраченные силы, чтобы приезжающий пару раз в неделю супруг смог по достоинству оценить ее многочисленные таланты и тонкий художественный вкус.

Первым делом Анна Николаевна созвонилась с самой популярной в городе и безумно дорогой дизайнерской фирмой относительно стиля оформления дома и проведения ремонтно-строительных работ, по принципу «ни в чем себе не отказывай».

На осмотр будущего «театра военных действий» приехал молодой дизайнер Сергей (она уже знала от подруг, что его прозвище – «Художник», вошло в обиход с легкой руки одного из его клиентов, а благодаря весьма нестандартному, но в то же время благородному облику создаваемых им интерьеров, которые без натяжки можно было считать произведением искусства, все сливки местного общества мечтали заполучить его на оформление домов, квартир и даже офисов).

Сергей был в городе, что называется, нарасхват. Цена вопроса «за срочность» была молниеносно решена Анной Николаевной в свою пользу, и она заполучила великолепного дизайнера почти сразу, на зависть менее удачливым (или более прижимистым) подругам.

Но вот Художник уже полчаса стоит и рассматривает какую-то серую стену с таким многозначительным видом, что она даже не знает, что и думать.

– Сергей, что-то не так? – Анна Николаевна не выдержала затянувшегося молчания.

– Что? – очнулся Сергей, выходя из некоего подобия транса, потому что при взгляде на эту серую, ничем не примечательную стену, у него появилось резкое, щемящее чувство, что он видел ее раньше, во всех деталях и подробностях, каждое углубление, каждую шероховатость, неровность и даже цвет краски. Этого не могло быть в принципе. В этом районе города он бывал не часто, в «Таганском проезде» не работал.

– Я думаю над тем, как здесь будет смотреться сиреневый, – поспешил Сергей исправить положение, чтобы не показаться странным, мягко говоря, и не испортить репутацию.

– Сиреневый? – не поняла Анна Николаевна. – Ах да, конечно! – она облегченно улыбнулась. – И как вы это видите?

– Пока не знаю. Нужно осмыслить, – за свою недолгую, но более чем успешную карьеру дизайнера Сергей твердо усвоил негласное правило всех творческих и креативных натур: каждую свою идею, какой бы бредовой она не была, нужно преподносить клиенту уверенно, как откровение свыше, чтобы у него даже на секунду не возникло сомнений в ее драгоценности и уникальности. Это качество было у Сергея врожденным, он умел убеждать людей в своей правоте, почти не прикладывая к этому никаких усилий.

– Ах да, конечно! – Анна Николаевна в растерянности развела руками – обидно, что за недолгое время, прошедшее с момента ее замужества, она совсем отстала от жизни. – Может быть, чаю?