Поскольку во времена, называемые поворотными, в сложившийся (некогда начатый) ход событий входит то, что и составляет историчность человеческого бытия, а именно начинание, происходящее оставляет впечатление чуда. Таким чудом признавали возникновение греческой культуры среди цивилизаций Египта и Малой Азии. Еще более чудесно историческое событие христианства. Я имею в виду не буквальное чудо богооткровения, а новое – эпохальное – начинание смыслового мира, мира средневековой культуры. He только чудесные открытия в мире, но и чудо переоткрытия самого мира (коперниканская революция) знаменует эпохальный рубеж времени, называемого Новым (modern times). Наконец, саму эту историчность бытия, сказывающуюся в разломах поворотных времен и на границах смысловых миров, требует принять в осмысливающее внимание – встроить в мир – поворот, происходящий здесь и сейчас. Рубежи, разделявшие эпохи, становятся тканью современного мира как мира миров, не только разделенных политическими, традиционалистскими, конфессиональными рубежами, но и бесповоротно втянутых в «полемос» общего бытия, который станет всеобщей войной фундаментальных «начал», если не углубится в смысловое общение начинаний, в «совещание» о первоосновах бытия.

8. Чудо открытия исторического мира в том, что человек умудряется некоторым образом выйти за пределы своего мира – образа вечности – вообще. Если верить культурологам, люди обречены на свой мир природой своей «ментальности» или «этнической психологией». Антропология вряд ли возможна как этология человеческих «видов», но понимание, которым человек схватывает мир, схватывает самого человека крепче любой «ментальности». Поэтому необходимы особые условия, чтобы могло произойти чудо исторического события: открытие иного мира. Границы своего замечаются с территории чужого. Исторический мир, – мир, в строй которого встроена возможность смысловых событий, – складывается в «хронотопе» мирового перекрестка, это мир, в собственной основе которого лежит встреча замкнутых в себе миров.

Греческое чудо объясняется тем, что эллинский мир стал таким миром-пограничьем, перекрестком, миром-встречей, агорой ойкумены. Весь греческий архипелаг, словно одна сплошная граница. Только для эллинов Средиземное море стало поистине средиземным, «понтом» – путем, мостом – между разными вселенными. Эпос, лирика, история, география, философия зарождаются на границах и перекрестках, на периферии эллинского мира, в малоазийских и италийских колониях, на островах. Оттуда сходятся, собираются они в центр Эллады, в Афины, но прежде они сошлись в сознании, воображении, уме греческих поэтов и мыслителей. Афинский расцвет – акме – обязан внутренне полемическому («агональному») сложению разносмысловых миров в единый «логос», сказавшийся в трагической поэзии и в философской мысли, – средоточиях классической (т. е. вековечной) греческой культуры.

Чудо рождения средневекового мира обязано событию новой встречи, условно говоря, Запада и Востока, – встречи, захватившей новые миры, распахнувшей новые смысловые пласты бытия. Символически (да и фактически) новая встреча культурных миров происходит в эллинистической Александрии первых трех веков нашей эры – всемирном перекрестке всех путей ойкумены4. Важнейшей была встреча иудаизма, эллинства и христианства, именно она – встреча, а не «синтез» или «усвоение» – легла в основу христианства как культуры. Слово Писания, лежащее в основах этой культуры, составлено из двух Слов – «ветхого» и «нового» – и богословски истолковано в духе эллинского Логоса. По существу, это не слово, а разговор творящих Слов, «в миру» разражающийся спорами, расколами, скандалами, рискованными переосмыслениями –