Миссис Хокнет велела приступать к работе.
Из классной комнаты мы пошли на естествознание к миссис Врубель, где начали изучать ионы – название занудное и тема действительно занудная, а потом – на физкультуру, причем вся физкультура состояла в том, что Крозоска заставил нас вытащить со склада во двор все маты – пусть проветрятся. – Дешевая рабочая сила, ребята, – сказал он. – Дешевая рабочая сила. – Мы не стали ныть, но только потому, что знали: волочь маты обратно будем не мы, а те, у кого физра сегодня седьмым уроком.
Но когда перетаскиваешь маты, недолго проголодаться, и, дожидаясь большой перемены, я надеялся только на то, что родители Билли Кольта на завтрак не поскупились.
А оказалось, это неважно.
В столовой все толпились вокруг одного стола, и кто-то, увидев нас, заорал: «Вон он идет!», и все обернулись на меня посмотреть. Можете вообразить, как это было странно – жуть. Но тут все расступились, и я увидел, в чем штука.
Длинный стол был застелен с одного конца белой льняной скатертью. На белой льняной скатерти стояла фарфоровая тарелка, белая, с тонким золотым ободком. Справа от тарелки на белой льняной салфетке лежали нож и ложка. Слева – две вилки. Чуть подальше была стеклянная мисочка с фруктовым ассорти, еще одна стеклянная мисочка с салатом и два маленьких графина – с оливковым маслом и с уксусом. На тарелке лежала куриная грудка с гарниром из карликовой моркови и грибов. И с петрушкой. На другой белой фарфоровой тарелке – дымящиеся гренки с чесноком. Тут же была бутылка газировки – бери и наливай в уже приготовленный стакан со льдом. И фарфоровая чашка, а в чашке горячий сладкий чай с молоком. А перед всем этим – белая табличка с замысловатой черной надписью «Молодой господин Картер Джонс».
– Ни фига себе, – сказал Билли Кольт. – А можно ты завтра со мной поделишься?
Все, этот Дворецкий достал меня хуже геморроя. Намного хуже.
Я подумал, что мне и вправду надо быть начеку.
Что бы это ни значило.
5
Питч
Питч – основная игровая площадка между калитками. Ее длина – двадцать два ярда[10]. На питче должен происходить весь поединок между боулером и бетсменами.
В тот вечер мама сразу после ужина пошла спать, а я засел за сочинение «Моя комната»: объем – один абзац, задача – рассказать миссис Хокнет что-нибудь о себе не впрямую, а намеками.
К тому времени, когда Дворецкий помог Эмили прочесть сказку про зайку, который дом себе искал, и еще одну, про зайку в золотых туфельках, и две главы еще одной, про зайку по имени Эдвард, – ну вы уже поняли принцип отбора, да? – я усыпал весь пол скомканными листками, и Дворецкий увидел это из коридора, когда Шарли потащила его смотреть свои книжки. Я слышал за стеной их разговор. Дворецкий спросил: «Вам нравится Э. Несбит?», а Шарли переспросила: «Кто-кто?», а Дворецкий сказал: «Нам следует зайти в библиотеку. А теперь перейдем к умножению на одиннадцать и двенадцать…» Когда с умножением на одиннадцать и двенадцать было покончено, теперь уже Энни потащила Дворецкого в свою комнату практиковаться в правописании слов, которые начинаются на «пр-», и Дворецкий, проходя по коридору, увидел горы скомканных листков и покачал головой.
Я слышал, как они занимались, и, когда Энни превосходно проявила себя в правописании практически всех английских слов на «пр-», Дворецкий предложил, чтобы теперь она сама, проверяя себя прилежно и прагматично, проработала список слов, и потом зашел в мою комнату, где из комков бумаги уже нагромоздился горный ландшафт.
– Похоже, ваш прогресс прервался, – сказал он.
– Перестаньте, – сказал я.