– Садитесь! Сейчас вам наложим повязку, зафиксируем левую руку, так что пользоваться ею будете еще нескоро. Алла, приготовьте бинты!

Витя, наконец, расслабился. Довольный тем, что доказал доктору правоту, и одновременно напуганный переломом, ощущал легкие прикосновения рук Аллы, бинтующей его грудную клетку. Ему становилось теплее, уютней в этой бинтовой оболочке, которая дарила новые ощущения. Наконец, перевязка закончена, рука зафиксирована. Витя поднялся с кушетки вслед за медсестрой, потянулся за рубашкой, и тут его прошиб пот: «Они меня замотали, как в кокон, вздохнуть нельзя! Боже! Я так не смогу!» Он захотел вздохнуть глубже, но ничего не получилось. Бинты плотно и надежно сковали грудную клетку и позволяли сделать только маленький вдох. Ребра упирались в бинтовую емкость как в бетонную стену. Он почувствовал удары своего сердца.

– Доктор, мне плохо! Я задыхаюсь!

– Не волнуйтесь, привыкайте. Не делайте глубокий вдох, и все будет нормально, успокойтесь.

– Разматывайте меня быстрее! Ну же! Быстрее! Елки-моталки! Что ж вы? – кричал Витя, бегая по кабинету, судорожно пытаясь одной рукой сорвать с себя бинты.

Размотав Витю, медсестра подождала, пока он успокоится, и сказала набрать в легкие воздуха. Но Витя уже сам понимал, что нужно делать. Вот теперь он размяк. Ему помогли одеться и предложили посидеть на кушетке. Хотелось на воздух. Он испугался, что ослабеет еще больше, и попрощался.

На улице шел густой снегопад. Крупные снежинки падали лохмотьями. Показалось, что воздуха из-за снега стало меньше, но дышалось легко и почему-то весело. Витя вспомнил растерянный взгляд медсестры, испуганное движение к нему хирурга. Подумал, что приобрел опыт в наложении повязки на грудную клетку. Неприятное состояние, которое испытал несколько минут назад, уже не волновало. Новая повязка позволяла полной грудью вдохнуть прохладный ионизированный воздух, пропущенный через фильтр чистейшего снегопада.

Под вечер с работы пришел Валера. Зашел поздороваться, но, увидев перебинтованного Витю, начал расспрашивать, что да как. Тот в подробностях расписал, как спорил с хирургом. Узнав, что как минимум недели две-три его соседу придется сидеть дома в перебинтованном состоянии, Валера, несмотря на просьбы Виктора, побежал в магазин.

Витя считал, что ему повезло с соседями. В коммуналке, в одну из комнат которой его поселили от школы, две другие комнаты занимала Татьяна с трехлетним сынишкой Вадиком. Иногда к ней наведывался бывший муж, с которым она не хотела даже разговаривать и после часа общения отца с сынишкой, вытуривала его. Полгода назад вернулся ее старший брат Валера. Он собирался жениться на красавице Инне, с которой познакомился, приехав с вахты в Сибири. Иногда у них что-то не ладилось, и тогда Валера оставался ночевать у сестры. Они были похожи друг на друга: оба широкоскулые, светловолосые. Татьяна обладала волшебным мягким голосом и такими же мягкими руками. Работала медсестрой в городской больнице. Лицо Валеры смягчала русая бородка, которая вместе с усами и пышной вьющейся шевелюрой создавала образ путешественника, но работал Валера на стройке бригадиром.

На таких посиделках всегда верховодил Валера, перебить его можно было лишь ненадолго. Информация лилась как из рога изобилия, причем громким голосом, натренированным на стройках в разную погоду и в разное время года. Лекция начиналась после второй или даже первой рюмки.

– Вот ты говоришь, запеленали, мол, тебя, будто свободы лишили. А ты представь ситуацию с другой стороны. Я бригадир, в Сибири прорабом на последней стройке. Ты думаешь, что если я начальник, то свободен? Как бы ни так. Я спеленат, как ты сейчас, только не бинтами, а разными нормами, стандартами, правилами. А взаимоотношения с подчиненными, с начальством?