Такая постановка дела в корне меняла взаимоотношения командира с офицерами службы внутренней безопасности. Но это была палка о двух концах. Служба внутренней безопасности обладала большим авторитетом и влиянием, поэтому любые ссоры с ними и даже просто охлаждение отношений могли принести большие осложнения в службе и жизни офицера. В том, что охрана нужна, никто не думал сомневаться. Но, порой, срабатывает человеческий фактор и люди из этой структуры начинают злоупотреблять служебным положением, что вскоре, в обязательном порядке, приносит зло, превращающееся в беду для людей.

С другой стороны, этот человеческий фактор может принести еще большее зло, стоит только проявить слабость и позволить этой службе творить произвол в Команде.

Они приданы для того, чтобы содействовать выполнению боевого задания, но до сих пор все происходило почему-то наоборот. Лучшие офицеры подозреваются в крамоле, да еще этот сегодняшний вопиющий случай. Стопроцентной уверенности в участии охраны в попытке убить лейтенанта Шакирова, конечно же, нет, но слишком уж беспощадны факты, они почти полностью подтверждают это. Так рассуждал полковник, склонив свою темноволосую тяжелую от тяжелых мыслей голову.

– Товарищ полковник, перекусили бы, – послышался голос майора охраны.

Полковник вздрогнул и поморщился, поднимая глаза на стоящего перед ним майора. Этот голос в последнее время стал раздражать его.

– Товарищ полковник, нам с вами есть о чем поговорить. Давайте отбросим амбиции и, как говорят «сядем рядком, да поговорим ладком». От этого разговора, я думаю, будет польза для всех, кто участвует в Походе.

– Да-да. Схожу, поем и давайте встретимся с вами здесь через двадцать минут, – выдавил из себя Грохотов, взглянув на часы.

В столовой полковник просидел эти двадцать минут, несколько раз ткнул вилкой в тарелку и сделал несколько глотков горячего крепко заваренного чаю.

Вернувшись в палатку, полковник застал майора сидящим за столом, он не уходил в ожидании Грохотова

– Я буду внимательно слушать вас, майор.

– Начну с того, что я действительно не доверял вашему офицеру Шакирову и, пожалуй, даже переборщил, возводя его в ранг своего личного врага. Он, вместе с этим белобрысым лейтенантом, нанес мне, скажем банально, телесные повреждения. И не только мне, но и моим сотрудникам, поставив их на колени. Нам есть, за что их ненавидеть. На протяжении всей моей службы не было еще такого случая, чтобы кто-то поднял руку на офицеров службы. Ну, да ладно, я понимаю, что здесь совершенно другая обстановка, что люди, то есть ваши офицеры, идут в неизвестность, на ставке у которой их жизнь. И даже, возможно, жизнь всей Команды. Поверьте, полковник, я тоже понимаю, как трудно рисковать жизнью в их, совсем еще юные, годы. И я уважаю и ценю их всех. Но я не хочу, чтобы умы ваших офицеров поразил вирус и сорвал выполнение Боевого приказа. Встряска нужна периодически всем нам, я по себе чувствую, что от постоянной работы с людьми и у меня стали сдавать нервы. Даю вам слово, полковник, что если наше дело закончится благополучно, при возвращении на Родину, я напишу рапорт на увольнение. Пусть мое место займет офицер моложе меня, с более крепкими нервами и более здравым рассудком.

Полковник не ожидал услышать такой откровенной исповеди от майора, он смотрел ему прямо в глаза, почти не моргая и лишь кивая головой, как будто в одобрение услышанных умных мыслей.

– Так вот, – продолжал майор. – Лейтенанта Шакирова мы подобрали недалеко от его каюты примерно в полночь. Он валялся в луже крови. Да, мы допустили целый ряд промахов, мы не разобрались по горячим следам с преступником, посчитав, что Шакиров убит. Затем, воспользовавшись отсутствием в его каюте остальных членов его экипажа, мы просто подсунули тело лейтенанта, уложив его на первую кровать и, срочно убрались, не желая, чтобы у офицеров возникли подозрения в нашем участии в убийстве. Тем более что свежи в памяти события предыдущих дней, где мы, в том числе и я, вели себя довольно не корректно, в чем я признаюсь и раскаиваюсь. Затем мы скрытно перешли в нашу каюту и до утра решали задачу с одним неизвестным – убийцей. Метод исключения позволил нам получить кое-какие результаты. Ваш лейтенант Шакиров в предыдущий день имел малоприятный разговор с лейтенантом Астаховым. Их неприязнь длится долго. Стремление к лидерству в единоборстве привело к ненависти, что очень не характерно для спортсменов и для спорта в целом. Люди, упорно сражавшиеся за лидерство, обычно становятся друзьями или, в худшем случае, остаются хорошими знакомыми. Здесь же происходит что-то парадоксальное. И в итоге, первым подозреваемым в покушении на убийство Шакирова мы считаем командира Астахова, как ни неприятно вам это слышать. Вот, пожалуй, и все.