12. Хор
А начали сегодня плохо,
не пошло сначала.
Дело не без подвоха.
Удачи мало.
Лажают люди и лошади,
распорядитель
чудит – на широкой площади
шатров строитель.
Медленные движения,
разброд, шатанье.
Даем представление —
рвань перед дрянью.
13. Корифей
Вы пьяны безумно, что ли?
Хоть мало пили,
не годны для пошлой роли,
ее усилий.
Взбодрись, всяк фигляр и гаер!
Сейчас сыграем
свободно – предполагая
шатру стать раем.
Огнями небесной тверди
расцвечен купол,
дрожит, но удержат жерди,
сорваться глупо —
играйте ж сверх всякой силы
и безобразно,
рвя голос,
тугие жилы!
Даешь соблазна!
Ну вот, после всяких парад-алле и начинается настоящее представление.
14. Атлеты
А сила ходит ходуном,
вздымает грузы вверх,
а сила в теле молодом
всегда ведет на грех.
Ей уступает – слаб – металл,
цепь рвется, сталь дрожит —
не запыхался, не устал
хват-богатырь, спешит
давить из камней темный сок,
соленых солоней,
растерть в пыль-хрящ, в труху-песок
подгорных кость корней.
Чего еще? Котомка-груз,
в ней мал-мало земли —
поднять ее, порвать сеть уз
всё раньше не могли.
Осилит ношу Святогор
и черный гроб в щепу
размечет – кончен приговор,
порядка сдвинут спуд.
И покачнется Божий мир,
стряхнет с себя людей,
пойдет, крутясь, стеная, вир
все шире, веселей.
15. Атлеты
Такими-то забавами
мы заняты, ледащие;
мах левыми, мах правыми —
веса ненастоящие
порхают, стали ржавыми,
и легкие курящие
хрипят басами бравыми,
нас манят славы вящие.
16. Жонглер
Строфа
Силы постоянного падения,
верткие извивы траекторий
заключаю в ровные орбиты:
сколько-то хватает мне умения,
чтоб одна одной, друг другу вторя,
пролетали, четки, ветром шиты.
Антистрофа
Сколько их – шаров, колец – считающий,
вычисляю время, не столкнуться
чтобы – во Вселенной места много, —
я, в кругах стоящий, их вращающий,
заставляю путь ко мне вернуться.
Перводвигатель навроде Бога.
Двенадцать колец, одиннадцать мячей, восемь булав.
17
Строфа
И в этом деле есть рекорды:
одно, другое прибавляем
и невозможной цифрой гордой
мы славы новые стяжаем.
Антистрофа
И выше, выше возгоняем
диаметры кружений, хорды
падений. Лёт живой стесняем
движеньем и натягом корда.
18
Оживший паноптикум честный наш цирк:
бегут, верещат лилипуты,
их легкий подскок, их опасный кувырк,
их номер не дольше минуты.
Лишь малая смерть полуросликам, да
лишь малое к ним любопытство,
а сколько упорного было труда
заставить их этак беситься!
19
И откуда сил в тщедушном тельце
столько? Управляюсь с ними вроде,
мню себя почти рабовладельцем,
Гулливером в их чудном народе.
* * *
Ну а сами всё ли понимают:
кто они, как их дела смешные
всякие? Шалят они на сцене,
а глазенки умные и злые.
* * *
А когда уйдет последний зритель,
цирк закроют, верхний свет потушат —
выбегут на сцену и представят
зрелища не нашего калибра,
полные высокого трагизма, —
а смешно как, сука,
аж до колик.
20. Укротительница
Ничего и не страшно – шаг шатает
не от всяких там чувств каких, предчувствий,
не от голода своего, чужого,
а от тряски живой – от пьянки, блядки.
Я заснула под утро, в мех уткнувшись
жаркий, зверий, вонючий, сама в клетке.
Ох, подельники, собутыльники, вы,
друг хвостатый, зверище полосатый,
вы уж как-нибудь сами, без хлыста чтоб,
добровольно давайте представленье.
Я, такая вся в блестках, подчиняюсь
ритму, замыслу, грации движений.
21
Строфа
Мы не только имена
Зве́рям раздаем, но и
тяжелее бремена —
ради к младшим, к ним, любви.
Неврожденные черты
проступают сквозь шерсть, мех:
были вглубь глаза пусты,
а теперь в них смысл и грех.
Антистрофа
Представление идет,
как порядок учредил,
зыркает зверь, срока ждет
утоленья новых сил.
Был холодный зверий пар —
стала теплая душа,
ум, очнувшись ото сна,
первой понимает смерть.