– И как? Твои предположения оказались верными? – спросил Макс и поцеловал меня.

– Не совсем. Я даже представить не могла, что поцелуи могут настолько возбуждать, так что все внутри переворачивается.

***13

Казалось бы, наслаждаясь морем и любовью, мы забыли о том, чего Макс сейчас так хотел от секса. Однако подспудно, постоянным фоном, нас теперь объединяло желание зачатия. Именно поэтому мы даже отказались от спиртного, впрочем, лично я практически все время пребывала в легком опьянении от избытка чувств, потому что мы занимались любовью как сумасшедшие, а мое тело желало еще и еще этих наслаждений. Хотя, конечно, не столько тело, сколько разум. Я мучительно боялась, что мой мальчик может охладеть ко мне, несмотря на все его слова о желании привязать меня к себе покрепче и даже зачать для этого ребенка. Ведь у Макса в его 18 лет пока еще даже не возникало необходимости бриться, хотя, судя по сексуальной энергии, тестостерона ему было не занимать. И разве сама я в 18 лет не была легкомысленной? Хотя, нет, не была. Напротив, в том возрасте я была даже более ответственной и серьезной, нежели сейчас, когда мне захотелось почувствовать его любовь и заботу. Даже слова его отца не подействовали и не вразумили меня, я не могла сама отказаться от своей любви, это было выше моих сил.

Когда мы уже летели в Питер, меня то и дело накрывал страх, несмотря на то, что Макс был как и прежде нежен со мной и заботлив. Но я все равно боялась непонятно чего, хотя усиленно пыталась это скрыть. И он конечно все замечал, но в самолете не хотел начинать разговоров. Просто обнимал меня и целовал без стеснения, зная, как действуют на меня его поцелуи. В машине он так же молчал, отчего я ощущала внутреннюю дрожь, которая все нарастала. Мое воображение рисовало картины, где Макс, войдя в мою квартиру, молча собирает сумку и покидает меня, несмотря на штамп в паспорте, несмотря на все уверения в любви и желание иметь со мной ребенка. Его молчание за рулем лишь подтверждало мои подозрения.

Однако он, когда принес наши чемоданы и счастливо плюхнулся на диван, выглядел совершенно удовлетворенным.

– Ну как, совсем извела себя мыслями? – спросил он, иронично глядя на меня, – Что мне с тобой делать? Почему ты не веришь в серьезность моих чувств к тебе? Какие еще слова я должен сказать, что еще я должен сделать, чтобы ты успокоилась? Я никуда не денусь, никогда не покину тебя, всегда буду рядом. И всегда буду любить тебя и нашего ребенка. Это мой отец до 18 лет не целованный с мячиком игрался и женился, понятия не имея, что такое любовь. А из книг к тому времени прочитал наверно только то, что по школьной программе полагалось. Я уверен, он до сих пор знать не знает, кто такие Джойс, например, или Гессе, Хаксли, Голдинг, Пруст, Уэльбек, Умберто Эко. А для меня это настольные любимейшие авторы.

Слёзы полились у меня сами, вот же предательская жидкость. Я прижалась к Максу и, всхлипывая, сказала:

– Я так люблю тебя, но боюсь, что стану некрасивой, толстой, сварливой, зубы и волосы у меня выпадут, а живот растянется. Разве такая я буду нужна тебе? Ты ведь у меня самый умный и красивый.

– Любая ты будешь нужна мне. И в горе, и в радости. Буду гонять тебя, чтобы спортом занималась и здоровый образ жизни вела, сам лично буду контролировать твое питание и вес, будешь в лучшие спа-салоны ходить, красоту поддерживать. И к психотерапевту отправлю, чтобы страхи твои побороть. Теперь я твой тренер, стилист, менеджер и муж по совместительству.

Слава богу, с утра началась обычная жизнь и Макс отвез меня в офис. Наверно, если бы мой отпуск продлился, я бы дошла до помешательства, настолько накануне меня мучили мысли о расставании с Максом. На удивление атмосфера на работе успокоила мои тревоги. Здесь я ощущала себя уверенной женщиной, а не подростком, случайно открывшим для себя мир взрослой любви. Конечно, я понимала, что панический страх потерять Макса не являлся собственно любовью, потому что заслонял в сознании разумные доводы о том, что было бы лучше для любимого человека, а не выставлял на первое место только то, чего жаждет вечно голодный зверек, сидевший внутри меня. И как это Макс в свои 18 понимал все мои метания. По всему получалось, что он, несмотря на молодость, более зрелый, чем я. Возможно, он слишком рано повзрослел из-за ухода матери, но при этом остался оптимистом. Хотя оптимизм наверняка был врожденным свойством его натуры. А вот я не такая, поскольку всегда очень боялась исполнения своих самых пессимистичных предположений. Меня неизменно спасала любая повседневная деятельность, включая занятия спортом. И сейчас будничность на время вернула меня в спокойное состояние. Тем более, что работы после отпуска навалилось много, и думать о чем-то стало совсем некогда.