За окнами вагона показался Сталинград, город-стройка. Прошло пять лет, как здесь разбили немцев, австрийцев, итальянцев и румын, а в городе еще преобладали руины, хотя много времянок, бараков, небольших частных домов было построено, а среди них поднимались красивые здания, между которыми уже вырисовывались широкие проспекты, улицы, скверы с молодыми деревцами.

Заседание ученого совета готовились провести в лекционном зале восстановленного старинного здания института на улице Пугачевской, это был анатомический корпус, начало всех начал для людей, посвятивших себя медицине. Луганцев ехал по Сталинграду на трамвае, который резво бежал по рельсам, между просветами домов мелькала Волга, но все ее величие приезжий профессор увидел, когда вагон сбежал вниз, в пойму реки Пионерки. Правильно пелось в песне: глубока, широка, длинна. Река и город почему-то сразу стали Александру Андреевичу родными, ему казалось, что он приехал сюда не впервые, что он здесь бывал, что все здесь ему дорого. Это чувство он принес с собой на ученый совет и очень волновался, ему очень хотелось жить и работать в Сталинграде.

При обсуждении кандидатуры профессора Луганцева о нем очень тепло высказались профессора хирурги А. Я. Пытель и Г. С. Топровер, пользующиеся у сталинградских медиков непререкаемым авторитетом, они дали избираемому профессору характеристику как высокому профессионалу.

Избрали Александра Андреевича единогласно. Ректор попросил Луганцева как можно быстрее завершить свои дела в Приуральске и переехать в Сталинград, дабы скорее освоиться в новой клинике и успешно начать новый 1948/49 учебный год.

Прощание с Приуральском было недолгим. Луганцев попытался встретиться с сыном, но тщетно. Он привел в порядок дела на кафедре, тепло попрощался с коллегами, собрал свой небогатый скарб, состоявший в основном из книг, купил себе и Галине новую одежду и – вперед. Поезд повез молодых на Волгу. Брак регистрировали в Сталинграде.

Сталинград! Тебя любили все: коренные сталинградцы, потому что здесь родились и выросли, солдаты, защищавшие Волжскую твердыню, и люди, приехавшие восстанавливать город, – любили его, как мать любит свое дитя. Сталинград рос и развивался, хорошел, радовался жизни, сияя под ярким солнышком юга, но по ночам плакал вместе с матерями России и Украины, Белоруссии и Грузии, Армении и Казахстана и многими другими мамами на краю и в центре мира. Сталинград – очень интересный город, насквозь пропитанный печалью и одновременно светящийся от возрождающейся молодой и красивой жизни.

Полюбили Сталинград и Луганцевы, здесь они создали семью, приобрели новых друзей и вместе со всеми строили город. А строить город не значит создавать только дома и дороги, город строят и те, кто рожает детей, воспитывает их, учит, лечит, ставит новые спектакли, пишет стихи, вещает по радио, варит сталь или просто готовит пищу в многочисленных столовых, а если город строят с чистыми помыслами и открытым сердцем, то он всегда прекрасен. Таким и был Сталинград, город-герой!

Александр Андреевич тоже строил, вернее, перестраивал кафедру на свой лад, но шашкой с маху не рубил. Профессор познакомился, присмотрелся, хирурги в основном все были неплохие, но особой тяги к науке не испытывали, ходили, что называется, по проторенным тропам. Из общей массы выделялся доцент Светлогорский, человек с добрым сердцем и золотыми руками. Алексея Сергеевича любили все, и больные и медперсонал. За долгие годы жизни в городе его узнавали почти все жители, о нем рассказывали байки. Сказывали, как-то возвращался Светлогорский поздно ночью домой после операции и встретили его лихие ребята.