После того разговора я видел Сашу только один раз, 14 или 15 мая. Следующий четверг был второе мая, она уехала на праздники домой во Львов, потом было девятое мая, я в показательных соревнованиях участвовал в честь Дня Победы. 16-го она должна была к нам приехать на последнее или предпоследнее занятие в учебном году. Но не приехала. Потому что я потерял книгу. Я потерял «Фантастичнi повiстi львiвських письменникiв».

Потерял тупо. Никакой драмы, просто в метро забыл, когда с этих долбаных соревнований возвращался девятого. Меня поколотил неслабо пацан из 183-й школы, про которого я даже не слышал раньше, и я в невменяемом состоянии домой ехал. На массиве было две школы – наша и 183-я, мы всех оттуда дебилами считали. Поражение жгло невыносимо. Ещё страшней было чувствовать, как моя боксёрская прыть из меня выходит, словно воздух из проколотой шины (я же тренировки начал пропускать, а когда не пропускал, не мог сосредоточиться всё равно, тренер на меня орал постоянно той весной). Но при этом было какое-то радостное остервенение. Я сидел в углу вагона, улыбался расквашенной губой, упивался мыслью о том, что ещё пару раз мне вот так морду начистят, и я брошу бокс с чистой совестью, а если отец хайло разинет, пошлю его на хутор бабочек ловить.

Очнулся от грёз на своей станции, уже когда начали «Осторожно, двери закрываются» говорить. Вскочил с сиденья, вылетел из вагона в последнюю секунду, а пакет с книгой и боксёрскими шмотками остался в поезде. Только на улице я спохватился, кинулся обратно в вестибюль. Помню, как умолял женщин в метрошной форме позвонить машинисту, и на конечную, и вообще всем сразу, чтобы мой драгоценный пакет спасли. С ходу наврал, что там у меня спортивный кубок, который я завоевал в нелёгком поединке. Женщины пожалели меня, позвонили куда-то. Но ничего уже было не поделать, кто-то уже «ушёл» мой пакет из вагона.

Зачем я потащил «Повiстi» на соревнования? Самый мучительный вопрос моей биографии… Хотя ответ я знаю, конечно. Я везде их с собой таскал. В газету специально завернул и в полиэтиленовую тетрадную обложку, прихваченную скрепками. Читал по второму кругу, по третьему…

В те выходные я позвонил в Сашино общежитие, попросил передать ей сообщение, что нам нужно встретиться до занятия. Я словно чувствовал, что нельзя ей рассказывать о пропаже книги у нас дома, где она в гостях, где её стесняют приличия. Она перезвонила нам домой, мы договорились, что встретимся на выходе из метро на Карла Маркса. По телефону голос у неё был удивлённый, но приветливый. Я тогда впервые понял по-настоящему, почему говорят «сердце разрывается». Саша совсем не догадывалась, что случилось. Я чуть не заорал, когда трубку положил.

У меня имелся план, естественно. До самой последней минуты я собирался дойти с Сашей до сквера, непринуждённо беседуя, и там ей соврать, что у меня сумку украли из раздевалки. Хотел спихнуть с себя хотя бы маленькую часть вины. Но когда увидел Сашу и рот открыл, как-то сама собой вырвалась чистая правда во всех подробностях.

Пока я говорил, смотрел Саше в ноги. У неё на ногах были советские кеды с красными шнурками и джинсы подвёрнутые. Она была в светлой футболке (день был очень тёплый). Может быть, в жёлтой футболке, под цвет сумки с тяжелыми застёжками. Причёска была её всегдашняя – сзади чуть ниже шеи, спереди густая чёлка, по бокам приплюснуто. Тогда многие девчонки так ходили.

Саша переспросила, когда я замолчал:

– Ты потерял книгу?

Как будто из всего, что я рассказал, она услышала только первое предложение. Я подтвердил, что потерял книгу. Еле ворочая наждачным языком, начал повторять ключевые детали. Соревнования, поражение, метро, сумка… Потом заткнулся. Саша что-то сказала тихо. Я не расслышал с первого раза.