Успокоившись, я снова склоняюсь над книгой. К тому же эта книга очень интересная, «На берегах Дёмы» называется. Только сегодня я её принесла от Каримы. На этой мягкой постели, подобрав под себя ноги, опёршись о подушку, я читаю её не в силах оторваться. Про неизвестную мне далёкую реку Дёму. Про то, как потрясающе прекрасны её берега… Именно здесь жила семья старого мурзы по имени Исхак. У них в доме жила девочка-сирота Фарида. Короче, великолепная природа, богатая жизнь, красивые люди, но при этом роман и о несчастной любви тоже. Это открывается по мере чтения. Удивительно, какой роман ни читаешь, он всегда повествует о несчастной любви… Интересно, почему это? Или на свете не существует счастливой любви?

Прервав моё сладостное чтение, в комнату вошла Сабира, девушка-домработница.

– Барышня, вас зовёт ваш папа!

– Зачем опять?

– Показать вас одному парню.

– Оставь свои бессмысленные шутки…

– Сами увидите, – равнодушно ответил Сабира и тут же вышла.

Я, конечно, не поверила её словам. От нашего папы не дождёшься, чтобы он показал меня парню. Но раз позвал, надо идти. Нехотя я сменила обувь, надела мягкие чувяки, взглянув в зеркало, поправила причёску и стала спускаться по узкой лесенке. На мне было простенькое ситцевое платье… В таком виде я вошла в зал.

При входе, как будто ударившись о невидимую стену, я резко остановилась. Оказывается, не шутила Сабира! Рядом с папой в мягком кресле сидел молодой человек. Почему-то в этот момент я успела обратить внимание на его большие глаза, тонкие соболиные брови и бело-мраморный лоб. Естественно, от такой неожиданной встречи я смутилась, мои щёки, покраснев, начали пылать.

Похоже, папа понял моё состояние и, слегка усмехаясь, встав со своего стула, просто сказал:

– Доченька, это господин Салих!

Молодой человек встал и молча поклонился мне. Я тоже поклонилась и быстро перебросила косу за спину. Затем папа, глядя на парня, произнёс:

– А это наша дочка Гуляндам.

Парень ещё раз слегка поклонился. После этого папа мне сказал:

– Дочка, я пригласил господина Салиха давать тебе уроки музыки. Мы уже обо всём договорились. Господин Салих милостиво согласился на малое. Теперь, доченька, дело за тобой: Иншалла[24], верю, что ты всеми силами постараешься как можно больше узнать от господина музыканта.

– Спасибо, папа, – сдержанно ответила я.

– Но только одно условие, – добавил он, обернувшись к господину Салиху, – во время занятий вы мне позволите сидеть в сторонке… Я безумно люблю наши мусульманские мелодии, искренне!..

– На ваше усмотрение, – ответил господин Салих, слегка улыбнувшись краешком рта.

Похоже, он не очень поверил в папину «безумную любовь к мусульманским мелодиям». Однако папа и в самом деле очень любит музыку, безгранично любит, если бы не любил, так не стремился бы обучать меня музыке. Но очень возможно, его пожелание «посидеть в сторонке во время урока» исходило не столько из любви к музыке, сколько из необходимости не спускать с нас глаз.

Господин Салих, судя по его давешней улыбке, именно так это и понял. Конечно же, мне стало очень неловко за папу. На самом деле, высказанное им условие иначе понять невозможно. Ученица – девушка, достигшая возраста невесты, учитель – молоденький парень – разве можно их оставить без надзора?

Господин Салих спросил у папы разрешения поговорить со мной. Получив папино согласие, он, глядя на меня, мягко спросил:

– Барышня, вы давно научились играть на пианино?

Я слегка растерялась от прямого взгляда его ярко-синих глаз, непроизвольно снова покраснела и смущённо ответила:

– Нет, недавно.